Когда Любовь выгнала меня, меня пожалела Жестокость.
Jaqueline Carey, “Kushiel’s Dart” *
Две
женщины молча и торопливо отходят от дома на Спиннерс Энд. Когда они
уже на достаточном расстоянии от дома, Нарцисса Малфой останавливается
для того, чтобы поднять голову к ночному небу, ее длинные светлые
волосы распущены и хлещут её по лицу из-за порывов ветра. Недавние
слезы блестят на щеках, но она не делает ни единой попытки стереть их.
Слёзы были нужны ей для дела и оказали услугу, поэтому она не стыдится
их.
Нарцисса улыбается, глядя на звезды над
головой, убирая волосы с лица. Может, ей не дали звёздное имя, как было
принято в семье, но ее честолюбие и коварство столь же холодное, как
свет, который льётся с небес, а ее желание спасти собственную семью
такое же горячее, как любая звезда. Она заполучила то, что она хотела –
обещание Снейпа выполнить Нерушимую Клятву Драко, и она с трудом
сдерживает победный крик.
Беллатрикс догоняет ее и смотрит. Её веки тяжёлые, нависшие, но глаза все так же красивы.
–
Все прошло хорошо, – говорит она, ее голос удивленный и в то же время
сердитый. Беллатрикс никогда не доверяла Снейпу и никогда не будет. –
Ты расплакалась вовремя и к месту. Никогда бы не подумала, что мне
придётся видеть свою сестру валяющейся в ногах какого то мужика и
умоляющей его.
Нарцисса смотрит на Беллатрикс, усмехаясь в точности так же, как ее муж. Она снова поднимает голову и смотрит в небо. «Я хочу быть там, Люциус, там, рядом с тобой, когда ты снова будешь смотреть на звезды».
–
Нет, ничего такого, что я не сделала для своего сына и мужа, Белла, -
говорит она. В ее голосе больше нет того тихого отчаянья, которое она
продемонстрировала Снейпу, сейчас раз её голос твёрдый и дерзкий, а она
сама решительна. – Ничего.
– Унижаясь у ног
Снейпа? Да, я думаю, ты произвела именно такое впечатление, –
растягивает слова ее сестра. Беллатрикс умолкает и тоже смотрит на
звезды, а Нарцисса хочет знать это огромное открытое небо.
–
Мои методы в данный момент не важны. Важно то, что я спасла Драко от
неминуемой смерти. Теперь я найду способ спасти моего мужа, – она
жестоко улыбается Беллатрикс. – Я выплачу столько слёз, что их хватит,
чтобы наполнить океан, если я должна сделать, Белла.
Нарцисса
надевает капюшон плаща, чтобы скрыть светлые волосы – они отражают свет
звёзд. Она не может не поддаться искушению и не уколоть сестру, холодно
улыбнувшись ей перед тем, как пойти:
– Может, ты просто завидуешь, потому что не сделала ничего, чтобы спасти, Рудольфуса.
По
резкому вздоху она догадывается, что её хорошо просчитанный удар достиг
цели, и Нарцисса прижимается холодными губами к вспыхнувшей румянцем
щеке Беллатрикс, доказывая той, что эта маленькая ссора никогда не
разрушит сестринскую любовь, которая слишком сильна.
– Я ухожу. Мне нужно кое что доделать до того, как Драко уедет в школу.
Ее сестра не произносит ни слова, просто смотрит вверх.
–
Как давно я не видела звезды, – говорит Беллатрикс. Нарцисса смотрит на
нее долго и пристально, а затем дисаппарирует, не проронив ни слова.
***
Беллатрикс
медлит, чувствуя острое жало гнева от слов сестры. Ее сестра – самый
дорогой человек для нее, но ее слова все равно ранят.
«Потому что не сделала ничего, чтобы спасти, Рудольфуса…»
Ночью,
лёжа в той самой постели, которую они делили столь недолго до
неудачного нападения на Министерство, она прижимает к себе его подушку,
когда засыпает. От подушки исходит его едва заметный запах, и это
больше, чем у нее было в течение четырнадцати лет в Азкабане. И поэтому
она спокойно засыпает, хотя это и удивляет ее. Ее сны заполнены им, его
грубыми руками и жестокой улыбкой.
Она испытывает
сильное желание броситься туда, чтобы освободить его, и – ох – это
искушение почти убивает ее. Когда она просыпается, это желание просто
нестерпимое, а лицо Рудольфуса словно клеймом выжжено в её сознании.
Снейп
называет время, проведённое мной в Азкабане просто жестом, так?
Интересно, знает ли он, чему я за это время научилась? Как я научилась
ждать подходящего момента?
Именно это она и
делает для Рудольфуса. Она усмиряет свое желание убить тех, кто забрал
его у нее после столь долгой разлуки. Она ждет подходящего момента,
когда сможет не рискуя освободить его и вернуть себе.
Правда,
я не могу освободить Рудольфуса и оставить Люциуса, этого неумелого
дурака, гнить, хотя мне и хотелось этого. Нет, я не настолько
милосердна, чтобы освободить его, поэтому пусть хоть некоторое время
разделяет мою судьбу.
Рудольфус поймет, почему я не пришла сразу же после его повторной поимки. Он всегда понимал меня.
Поэтому
она будет ждать и будет планировать. Она будет мучить и убивать по
приказу Темного Лорда, а место рядом с ней, которое должен занимать
Рудольфус, будет оставаться пустым. До поры, до времени…
Если
они думают, что Лонгботтомы – это худшее, что мы могли натворить… что
ж, мы покажем им, какими мы стали. Какими они нас сделали в этой их
тюрьме, в этих камерах клетках, с помощью их дементоров. Мы
продемонстрируем им весь тот прекрасный ужас, который они породили.
Будь
она молодой, она, возможно, попыталась бы освободить Рудольфуса
совершено не задумываясь о последствиях. Азкабан научил ее многим
вещам, и самым неумолимым было то, чего ей всегда не доставало –
терпение.
Беллатрикс Лестранж улыбается в темноте и
тянется за палочкой, чтобы дисаппарировать. Когда придёт время, она
выпустит свой гнев на волю, спасет своего возлюбленного, и в его честь
они будут зверствовать гораздо сильнее, чем когда либо раньше.
Я
буду такой, какой они меня сделали. О, они еще не видели настоящую
Беллатрикс Лестранж. Они ожидают от меня безумных поступков, но не
этого они дождутся. Четырнадцать лет криков. Четырнадцать лет крови.
Именно это они получат от меня.
Ее сердце
сильно бьётся при этой мысли, и Беллатрикс чувствует желание причинять
боль, такое острое и незамутнённое, что она боится, что ее тело однажды
вырвется из-под её собственного контроля.
Терпение, Беллатрикс.
Она
дисаппарирует под низкие, жалобные уханья совы, в голове крутятся
образы бесчеловечных зверств, и жестокость успокаивает её теперь, когда
любовь бессильна.
