1.
В «Норе» пахнет вафлями и медом, а на столе – букет тюльпанов. Откуда тюльпаны, когда там, за окном – середина лета? Странно, я не первый год в мире волшебников, но даже после пяти лет учебы и уже, наверное, сотен прочитанных книг, я продолжаю удивляться вещам вроде тюльпанов в июле.
- Доброе утро, дорогая, наконец-то! – восклицает миссис Уизли, увидев меня, - А я уж было собралась отправить Джинни разбудить тебя. Как твоя голова, не болит больше?
И пока я усаживаюсь за стол к остальным, вежливо улыбаюсь и что-то отвечаю, передо мной уже успевает очутиться тарелка свежеиспеченных вафель.
- Возьми джему к вафлям, Гермиона. Или ты предпочитаешь мед?.. Сейчас посмотрю, что еще есть… - суетится она.
Рон вскакивает и хватает со стола банку апельсинового джема.
- Я положу, Гермиона! – перебивая мать, радостно возглашает он и вываливает щедрую порцию джема на мои вафли.
- Рональд, ты даже не спросил ее! Возможно, она предпочитает мед или кленовый сироп! – сердится Молли. Рон моментально краснеет и мямлит:
- Извини.
Я улыбаюсь, желая прекратить этот балаган. Поверьте, в «Норе» такое происходит постоянно.
- Нет-нет, все хорошо, спасибо. Я люблю апельсиновый… - размазываю джем вилкой по вафле и вдруг снова натыкаюсь взглядом на тюльпаны, - красивые цветы. Такой необычный цвет.
Тюльпаны небесно-голубые с белыми, словно мраморными, разводами.
Миссис Уизли оборачивается к букету.
- Да, красивый цвет, - признает она, словно нехотя.
Джинни фыркает и поясняет:
- Флегма их принесла. Говорит, что сама выбирала. Для нас.
- Джинни! – с укором восклицает миссис Уизли, но та лишь строит гримаску и тянется за бутылкой кленового сиропа.
- Еще вчера вечером, когда они с Биллом вернулись из Хогсмида. Ты разве не видела? Я сначала подумала, что это Билл ей подарил, но якобы это она настояла, чтобы подарить нам. Как мило, - Джинни закатывает глаза.
Флёр. Это объясняет многое – и недовольное лицо Молли, и странно-взволнованного Рона, и этот изысканный оттенок тюльпанов и легкий нежный запах, витающий в воздухе, помимо аромата тюльпанов и вафель. Самой француженки нет за столом, хотя я готова поклясться, что слышала ее голос сегодня, еще лежа в кровати.
- А где Флёр и Билл?
Отвечает Джинни.
- Билла срочно вызвали на работу, а Флёр вызвалась ему помочь. Как будто он без нее не справится!
Неопределенное чувство – отчасти облегчение, отчасти… не знаю, я второй день в «Норе», еще привыкнуть к присутствию Флёр. При ней мне сразу же становится как-то неловко.
На таких девушек как она в детстве смотришь с восхищением, робеешь при них и мечтаешь стать хоть капельку похожей, когда вырастешь. Вот только время идет, и понимаешь – не будет этого. И стараешься не расстраиваться, ведь главное же в жизни – не белокурые локоны и фарфоровая кожа, а знания, упорство и четкое понимание того, чего ты хочешь от жизни. Так? Так, только ведь девушки вроде Флёр по-прежнему есть и от этого не легче.
И я не заискиваю перед ней (как Рон), не держусь подчеркнуто вежливо и сдержано (как Молли), не роняю то и дело глупые шуточки на ее счет (как Джинни). Я вообще предпочитаю с ней не контактировать. Правда, по непонятной причине, мне захотелось выучить французский.
Мои размышления прерывает голос миссис Уизли.
- Завтра утром приезжает Гарри.
Джинни и Рон шумно радуются этой новости. Джинни исполняет какой-то безумный танец и пытается вовлечь в него Рона, и я не знаю, чего хочется больше - с укором покачать головой или присоединится к ним.
Гарри приезжает! Наконец-то. Я, кажется, только сейчас осознала в полной мере, как соскучилась по нему. Доедаю вафли я уже в более доброжелательном расположении духа и даже весело смеюсь, когда Рон порывается положить мне еще джема.
- Дорогая, поможешь мне немного? – спрашивает меня миссис Уизли, когда я, закончив завтрак, поднимаюсь из-за стола. И, дождавшись кивка, протягивает стопку свежевыстиранного и выглаженного постельного белья, - Отнеси это в спальню Фреда и Джорджа, пожалуйста. Там будет спать Гарри.
Легко отделалась – Рона отправили помогать в саду.
-…а потом поможешь Рону, хорошо?
О, Мерлин. Рано обрадовалась. Выходя из кухни, не могу удержаться от взгляда на тюльпаны – до чего же красивые! А мне никогда не дарили цветов. Разве что родители, и то на день рождения. Розовые хризантемы, которыми изобиловала цветочная лавка рядом с домом. И то, только до моего поступления в Хогвартс – ведь я же родилась в сентябре, а отправлять букеты с совой им, похоже, казалось не лучшей идеей. Нет, они хорошие, мои родители и я люблю их всей душой. В сущности, какая разница? Это же просто цветы.
Я положила стопку белья на одну из кроватей и сама присела рядом.
…а мне было неловко показаться неблагодарной, поэтому я растягивала губы в улыбке, делая вид, что мне они действительно нравятся. Даже если хотелось тюльпанов. Необязательно небесно-голубых! Любых тюльпанов, например жёлтых. Или белых.
- Гермиона! – громкий голос миссис Уизли вырвал меня из этих дурацких раздумий. Я услышала ее шаги на лестнице и быстро поднялась с кровати, готовясь сделать вид, что поправляю одеяло. Она заглянула в комнату, - Помоги Рону с сорняками, умоляю, уже нет сил слушать его нытье, а Джинни занята – она со мной на кухне.
Похоже, миссис Уизли нервничает перед приездом Гарри. Я не первый раз это замечаю – она всегда нервничает, боится – вдруг что-то пойдет не так и Гарри будет у них плохо. Она действительно его очень любит, почти так же как своих родных сыновей.
Вечер наступает незаметно, и небо окрашивается в сумеречно-лиловые тона, намечаются первые звезды едва заметными точками. Я выхожу на крыльцо и сажусь на ступени, с наслаждением вдыхая теплый воздух, пропитанный ароматом фиалок. Удивительно тихо – редкость для «Норы». И тишина эта не мертвая, а такая обволакивающе-уютная, разве что иногда нарушаемая шелестом листьев старой массивной яблони и редкими вскриками запоздавших птиц, готовящихся ко сну.
- О-о-о, очень мило, charmant! – веселый щебет раздался где-то совсем рядом. Первая мысль, почему-то – немедленно встать и уйти в дом – настолько глупая и неуместная, что я морщусь и вместо этого поднимаю взгляд в поисках Флёр и того, что она нашла настолько charmant.
Вскоре появляется и сама француженка – разумеется, под руку с Биллом, а чуть поодаль от них – мистер Уизли. Его, кажется, немного смущает тот факт, что он словно третий лишний рядом с этими двумя. И я его понимаю, если честно. Он встречается со мной взглядом и приветливо кивает. Флёр машет мне рукой и восклицает:
- Bonsoir, Гермиона!
- Добрый вечер, - встаю со ступеней, чтобы пропустить их.
Флёр шепчет что-то на ухо Биллу и тянет его в дом за собой. Мистер Уизли смущается еще больше и не торопится входить вслед за ними.
- Как у тебя дела, Гермиона, ничего?
Я киваю.
- Завтра Гарри приезжает, вы уже знаете?
Артур расплывается в улыбке.
- Уже завтра? Отлично! Был у меня к нему один вопрос…
Он замолкает, не договорив, и обводит сад рассеянным взглядом, так что я так и не узнаю – что же за вопрос.
- Молли что-то сделала с садом? Что-то изменилось.
Я пожимаю плечами.
- Можно сказать и так. Она поручила нам с Роном убрать сорняки.
Он понимающе вскидывает брови, но затем повисает пауза.
- Наверное, нужно пойти посмотреть как там Молли и Флёр. Ты же знаешь, они не очень ладят.
И мистер Уизли скрывает за дверью, но я не тороплюсь идти следом и снова сажусь на ступени. Честно говоря, мне хочется немного спокойствия… и, пожалуй, тишины. Но долго наслаждаться желанной тишиной не удается – кто-то легонько касается ладонью моего плеча и я оборачиваюсь, готовая увидеть кого угодно – мистера Уизли, миссис Уизли, Рона… но не Флёр.
- А ты почему не идешь в дом? – интересуется она, чуть склонив голову набок. Я все еще сижу и Флёр приходится смотреть на меня сверху вниз.
- Просто хочется подышать воздухом.
Она вдыхает вечерний аромат, запрокинув голову.
- Приятно пахнет, да? Fusée. Ночные фиалки.
Я все еще сижу, и мне приходится смотреть на Флёр снизу вверх. Это немного смущает, поэтому я тороплюсь встать. Взгляд цепляет изящную веточку лаванды в волосах француженки.
- Мне нравится лаванда, - щебечет она и касается пальцами цветка, - а тебе?
- Наверное…да. Нравится.
- Билл подарил petit букет, - зачем-то сообщает она, - Adorable.
- А мне никто никогда не дарил цветов, кроме мамы с папой - признаюсь я, не успев даже подумать, и тут же заливаюсь краской. Мерлин! Кто меня просил это говорить?
Флёр негромко смеется своим серебристым смехом, но улыбается совсем не насмешливо.
- О, у тебя все еще впереди… - говорит она и берет стебелек лаванды в руки.
Я пожимаю плечами. Флёр вдруг, с загадочным видом наклоняется к моему уху.
- Влюбленные мальчики такие забавные, не правда ли? – вполголоса произносит она.
- Ты о чем? – я не могу понять, на что она намекает.
Серебристый смех звучит снова.
- Рон, конечно! Ты разве не видишь?
Я категорично мотаю головой и спешу возразить:
- Мы друзья, только друзья, и я уверена, что…
- Bonne chance! Удачи, - перебивает она и, наклонившись ко мне снова, вставляет мне в волосы цветок лаванды, - Вот увидишь.
И Флер скрывается в дверном проеме.
2.
- Никаких проблем. Переночуете у нас, а с утра отправитесь в Нору. Тем более маме нужно время, чтобы переварить эту новость, дайте ей время прийти в себя. Но, готов поспорить, она на седьмом небе, - говорит Билл.
- Oh oui. Несомненно, - соглашается Флёр с лучезарной улыбкой.
К Уизли приехали очередные дальние родственники, и места для всех элементарно не хватало. Поэтому мы с Роном решили переночевать в коттедже Шелл, а свою комнату Рон великодушно предоставил какому-то двоюродному дядьке или еще кому – надо бы, кстати, спросить у Рона, а то как-то неловко.
Билл и Флёр встретили нас более чем приветливо, а вот Молли наше решение не слишком обрадовало. Однако, не найдя другого выхода из ситуации, она смирилась и мы сошлись на том, что помолвку как следует отметим завтра, так что с возвращением обратно действительно лучше не тянуть и сделать это как можно раньше утром.
- Проводи Гермиону в гостевую комнату, ладно? А мне пока Рон расскажет, как отреагировала мама, - обращается Билл к Флёр. Она незамедлительно кивает и разворачивается к лестнице.
- Идем, - бросает она через плечо.
Гостевая находится дальше других комнат и какое-то время мы идем в молчании, тишину нарушает только постукивание маленький каблучков на домашних туфлях Флёр и поскрипывание моих подошв.
- Это здесь. Хотя вы, по-моему, здесь уже были, верно?
Я бормочу что-то утвердительное и ставлю сумку с пижамой и зубной щеткой около кровати.
- Оставим мальчиков на время? Им тоже нужно многое обсудить.
Флёр подходит к окну и смотрит на море, вдаль, так что я вижу только ее изящную спину и длинные волосы.
- Тоже? – слегка недоуменно спрашиваю я.
- Oui, - она оборачивается с улыбкой, крайне игривой, заговорщицкой улыбкой, - ну, так значит, ты его действительно любишь?
Вот теперь я совсем сбита с толку. Никак не ожидала, что Флёр потянет на задушевные женские разговоры. Хотя, - приходит мне в голову, - ей, наверное, бывает здесь немного скучновато без подруг и младшей сестры, с которыми можно поболтать за чашечкой кофе. И, вместо кивка, которым хотела ограничиться, я отвечаю:
- Ну, я же выхожу за него замуж.
Я вообще не вполне понимаю ее вопрос.
Она смеется, опять смеется, я заливаюсь краской – неужели она не может не смеяться каждый раз, когда мы разговариваем? Это, пожалуй, чуть-чуть обидно.
- Я не это спросила – знаю, что у вас будет свадьба. Я спросила, любишь ли ты его. В смысле, по-настоящему.
Я смущенно ерзаю на кровати, куда мы обе успели сесть и почему-то избегаю смотреть на Флёр – ее вопросы выбивает меня из колеи, совершенно.
- Ну, это ведь подразумевается, - мой голос звучит чуточку резче, чем мне самой того хотелось и я добавляю уже мягче, - да, я его люблю.
Но она, кажется, меня уже не слушает. Ее взгляд падает на сумку, стоящую около моих ног, вернее на торчащее оттуда горлышко бутылки. Краска на моих щеках становится ярче. Мерлин!
- А это что такое? – ее ш» звучит по-французски мягко. Она наклоняет и вытаскивает бутылку. Я хочу возмутиться такой бесцеремонностью, но почему-то молчу, - да это же champagne! Французское. У тебя хороший вкус, шалунья.
Она подмигивает, а я быстро лепечу оправдание:
- Это от родственников, подарок на помолвку.
Флёр ничего не отвечает и вертит бутылку в руках.
- Может, выпьем? – она внимательно всматривается в слова на этикетке, а потом переводит взгляд на меня. Мои плечи неловко дергаются.
- Не знаю. Я не очень люблю шампанское, если честно, но надо спуститься, предложить Рону и Биллу.
- Вообще-то я имела в виду нас двоих, но решать тебе, - Флёр с легким вздохом убирает бутылку обратно в мою сумку, - а мальчикам, я думаю, полезно побыть в мужской компании. Ты же не думаешь, что им не о чем поговорить? Впрочем, я, кажется, повторяюсь.
Она потягивается по-кошачьи, зажмурив глаза, и тихонько зевает, прикрыв рот ладошкой.
- Вид красивый, - замечаю я. Уже время заката и видно, как багрово-оранжевый диск солнца тонет в соленой воде, а его свет словно дробится на части.
- Здесь всегда красивые закаты, и… - Флёр на мгновение замолкает – похоже, что слово просто вылетело у нее из головы, - …и рассветы тоже. Очень яркие.
- А ты очень волновалась, когда вы с Биллом объявили о помолвке? Ведь это же означало, что все будет иначе, еще серьезнее, чем раньше.
Розоватый свет, проникающий сквозь стекло, мягко падает на гладкие волосы Флёр, придавая им оттенок розового кварца.
- В основном это было приятное волнение, но ты и сама знаешь, что проблем хватало – Молли новость не обрадовала, а потом еще этот оборотень…и смерть Дамбль-дорра…
Она замолкает, волосы свешиваются ей на лицо, закрывая его от меня. Но тут же берет себя в руки.
- И все равно я была счастлива от того, что свяжу с ним свою жизнь. Я не жалею о нашем решении. А ты счастлива?
Я медлю с ответом чуть дольше, чем надо, но отвечаю твердо:
- Да, конечно.
Меня очень смущает то, как настойчиво Флёр расспрашивает о моих чувствах к Рону, но тему она, видимо, менять не собирается.
- Интересно, а Рон и Билл похожи? Да, да, они братья, но это еще ни о чем не говорит, - быстро добавляет она, - Билл очень заботливый и отзывчивый, но еще он очень страстный… пылкий… понимаешь, о чем я? – она улыбается совсем уж двусмысленно и мои щеки розовеют.
- Кажется.
- Он, между прочим, отлично целуется по-французски, многие французы могли бы взять у него уроки.
Зачем? Зачем она рассказывает это мне?
- А Рон умеет так?
Я внимательно рассматриваю свои руки и почему-то не хочу поднимать глаза на Флёр.
- А по-французски – как? – любопытство все же берет вверх над смущением.
Флёр усмехается.
Дальнейшее происходит за считанные секунды.
Она протягивает руку и заправляет меня к себе за подбородок. Ее волосы скользят по моей щеке – настолько она близко – и мне мерещится легкий запах ночных фиалок. Она склоняется еще ближе, так, что я уже практически чувствую ее губы на своих.
Кровь ударяет в голову. Мерлин, да что это происходит? Как же Билл, о любви к которому она говорила так убежденно? Как же Рон? Я не хочу, чтобы она меня целовала! Или хочу?..
Мысли скачут, опережая одна другую, словно одурелые, но не успеваю я подумать что-то более или менее разумное, как Флёр издает сдавленный смешок и отстраняется, так и не прикоснувшись к моим губам.
- Non, non, пусть тебе покажет твой жених! Надеюсь, у Билла получится ему объяснить, что такое французский поцелуй… рассказать об этом в теории, знаешь ли, нелегко. Но может он поделится опытом в этой сфере. И кое в чем другом, - она продолжает говорить что-то в этом духе, а я изо всех сил стараюсь прийти в себя после небольшого потрясения.
Бросив косой взгляд на Флёр, я вижу, что она – опять! – улыбается. Капельку снисходительно, или мне кажется?
- Вижу, я тебя немного смутила. Ладно, сбегаю вниз, поставлю чайник – ты любишь чай с жасмином?
И Флёр убегает вниз, все так же цокая каблучками.
Черт возьми.
И что пугает больше, так это то, что мне на мгновение захотелось ощутить ее поцелуй. Почему-то кажется, что ее губы невероятно мягкие.
Я вскакиваю с кровати и бегу следом за Флёр вниз – мне нужно увидеть Рона.
На следующее утро, незадолго до возвращения в Нору, меня перехватывает Флёр, хватая за запястье и уводя на кухню. Кожа под ее пальцами словно горит.
- Я посоветоваться хотела, - говорит она, и я невольно отмечаю, что ее голос звучит очень тихо, а сама она немного нервно теребит край небесно-голубого халатика, отделанного белым кружевом – чем-то напоминает те тюльпаны, которые она принесла в «Нору» несколько лет назад. Не знаю, почему мне эти тюльпаны вспомнились. Просто сочетание цветов похоже.
- Говори, я слушаю, - я пытаюсь приободрить ее, она поднимает глаза и их цвет кажется совсем синим – даже не прозрачно голубым как обычно
- Я беременна.
От неожиданности я чуть не роняю сумку.
- Так это же здорово, Флёр! Поздравляю! – вполне искренне радуюсь я, хотя кроме к радости примешивается еще какое-то чувство и я отчего-то вспоминаю, как она чуть не поцеловала меня вчера.
- Мне так страшно. Все-таки это очень серьезно. Как ты считаешь, Гермиона… это не слишком рано?
- Нет, ну ты что! Вы же женаты уже два года, это совсем не рано. И ты его любишь, а он тебя. Флёр, вы будете так счастливы! – слова действительно идут от души.
- Правда? – Флёр расцветает, - спасибо тебе! Ты мне очень помогла. Я сегодня же скажу Биллу
Она сжимает меня в объятиях и я, не медля, отвечаю ее тем же, чувствуя, как под моими ладонями скользит шёлк. И, когда она отстраняется, я с облегчением замечаю, что мое сердце уже не норовит пробить грудную клетку и неловкое смущение исчезло, а Флёр уже не кажется недосягаемым идеалом – просто красивая девушка, искренне любящая своего мужа.
- А ты будешь счастлива с Роном, я знаю. Ты уже счастлива, oui? – она берет мои руки в свои и чуть-чуть сжимает, - а это вам в честь помолвки.
Она берет что-то со стола, и я не могу сдержать улыбки – в ее руках бело-голубые тюльпаны.
И, когда я стою рядом с Роном, готовясь аппарировать в «Нору», я не могу сдержаться, чтобы не бросить на него теплый взгляд. И знаете что? Я не соврала Флёр – я счастлива. И я ей верю. Верю в то, что у нас все будет хорошо, даже если предстоит пройти через трудности.
Но французский, пожалуй, мне выучить стоит.
