"Отблески камина, словно блики красного солнца, которое сейчас садилось за окном, отражались на двух вцепившихся в друг друга фигурах, что, глотая горькие слёзы, думали каждая о своём"
Дисклеймер
всех имеет мадам Ро
Предупреждение
твинцест
Размер
миди
Размещение
да ради Бога, только мне привет по мылу передайте.
Здравствуй! Лёгкий шелест слышишь Справа от стола? Этих строчек не допишешь – Я к тебе пришла. Неужели ты обидишь Так, как в прошлый раз, – Говоришь, что рук не видишь, Рук моих и глаз. У тебя светло и просто. Не гони меня туда, Где под душным сводом моста Стынет грязная вода.
(Анна Ахматова)
Неясные ночные шорохи заставляли сжиматься в комок под одеялом. Снова унылое завывание ветра за окном, снова шелест пожелтевших листьев, снова недовольное уханье сов в совятне… Неяркий свет луны слегка проникал сквозь ажурную занавеску на окне в спальне девочек. Странно, но несмотря на внешнюю надёжность, башни Хогвартса до ужаса холодные. От каждого сквозняка приходилось плотнее укутываться в тёплое махровое одеяло… Падма Патил зябко передёрнула плечами и обхватила себя холодными руками. Спать не хотелось, несмотря на то, что уже далеко за полночь, а завтра на уроки. Просто закрыть глаза и ждать, когда же придёт сон… Падма в сотый раз прокручивала в голове события сегодняшнего дня. Та странная девочка Лавгуд с третьего курса, не от мира сего… Она какая-то… другая. И дело не в редисках в ушах и не в морщерогих кизляках, про которых она всем говорит, а во взгляде. Нет, это не взгляд тринадцатилетней девочки, пусть даже странной. Падма не хотела вспоминать о взгляде этой Лавгуд. Такое впечатление, будто она видит людей насквозь: все их самые сокровенные мечты, самые тайные мысли, все чистые и нечистые помыслы. Падма снова укуталась в махровое одеяло. Нет, она не станет вспоминать о Лавгуд, и пусть сестра говорит всё, что хочет. Падма лежала с закрытыми глазами и слушала звуки ночи. Сейчас они принадлежали только ей, и больше никому. Каждое дуновение холодного осеннего ветра, каждый упавший лист, каждый крик ночной птицы – всё это её и ничьё больше. Пусть завтра будут уроки, и пусть она снова появится на завтраке в Большом Зале заспанная, с красными глазами – Падма любила эти бессонные ночи, потому что только тогда она чувствовала себя полноправной хозяйкой, обладательницей мира. Лишь когда начало светать, и первые неяркие лучи рассветного солнца стали пробиваться сквозь ажурную занавеску, Падма провалилась в неглубокий сон.
- Ты как обычно, - недовольно прокомментировала Парвати вид сестры на входе в Большой Зал. - Снова всю ночь не спала? Падма кивнула, про себя гадая, когда же сестра сядет за гриффиндорский стол, а она – за стол Рейвенкло. - Что с тобой? Ты прямо сама не своя,– снова напомнила о себе Парвати. - Тебя Лаванда ждёт, - Падма указала кивком головы на блондинку, сидящую за столом Гриффиндора. Парвати хмыкнула, исподлобья посмотрев на сестру, и пошла к подруге за гриффиндорский стол. Наконец оставшись одна, Падма погрузилась в свои мысли. Сама того не замечая, она искала взглядом Лавгуд – девочку не от мира сего. Та сидела за столом рядом с девушкой из Бобатона и отрешённо смотрела в окно. Она почувствовала на себе взгляд Падмы и подняла голову. Взгляд Лавгуд скользнул, словно минуя Падму, и снова остановился на окне. Казалось, она и забыла о вчерашнем происшествии, хотя кто знает… И снова эта Лавгуд голову забила. Будто нет дел поважнее. Словно в подтверждение своих мыслей, Падма тряхнула чёрными кудрями и уселась на другой конец стола, рядом с Терри Буттом. Тот хихикнул, заметив, что Падма снова кинула косой взгляд на Лавгуд. - Живёт, как ни в чём не бывало, - бодро сказал Бутт, жуя свой тост. - Чего? – не слишком вежливо переспросила Падма, хотя сама отлично поняла, о чём именно говорит Терри. - Ей по барабану, что ты её вчера так лихо умыла. Падма нахмурилась. Мало того, что ей напомнили, что этой Лавгуд абсолютно всё равно, так ещё Бутт выражается на этом кошмарном «молодёжном» сленге. Недовольно хмыкнув, в точности, как и сестра несколько минут назад, Падма уткнулась взглядом в тарелку, усердно пережёвывая свой завтрак.
На уроке МакГонагалл отругала Падму за невнимательность, чего раньше никогда не случалось, ведь Падма Патил – лучшая в потоке после гриффиндорки Гермионы Грейнджер. Сидя за партой с отсутствующим видом, девушка думала о Лавгуд. Почему-то эта чудачка никак не реагировала на все колкости, и была, как всегда, равнодушна. Падма едва прикрыла глаза, и в голове тут же пронеслись все самые яркие моменты вчерашнего дня.
- Знаешь, Лавгуд, тебе стоит задуматься над своим состоянием. Ты думаешь, ходить с редисками в ушах и рассказывать всем про каких-то выдуманных монстров, это нормально? Полоумная Лавгуд! – зло выпалила Падма, глядя, как светловолосая чудачка проходит мимо, будто и не слыша злых слов в свой адрес. - Точно, - вставил Терри Бут. - Полоумная Лавгуд! Полоумная! Весь коридор наполнился хохотом, а Лавгуд просто прошла мимо, словно ничего и не слышала.
Падма резко распахнула глаза и выпрямилась на стуле. Она не виновата, а чокнутая Лавгуд сама напросилась. В конце концов, кто её заставлял говорить гадости о ней и сестре? Хотя нет, она не говорила гадости, она говорила лишь то, что думает. И снова перед глазами пронеслись вчерашние события.
Лавгуд отрешённо смотрела на Падму и Парвати, оживлённо о чём-то спорящих. В горячке спора Парвати случайно толкнула сестру, и у той выпала школьная сумка из рук. Падма только-только наклонилась, чтобы поднять её, но тут подошла Лавгуд, и так равнодушно, в своей обычной манере, заметила: - Не стоит делать вид, будто она тебя не задела, Падма. Задумайся над своими отношениями с сестрой. Парвати широко раскрыла глаза и удивлённо уставилась на Лавгуд, а Падма, держа в руках сумку, гневно сверлила глазами то сестру, то столпившихся однокурсников, то полоумную, спокойно идущую дальше.
- Мисс Патил! – сердито одёрнула Падму МакГонагалл. Девушка вздрогнула и, широко раскрыв глаза, посмотрела на профессора. Та лишь фыркнула и пошла прочь.
За ужином в Большом Зале было многолюдно. Ученики галдели, смеялись или же просто увлечённо поедали свои порции. За столом Рейвенкло уже почти не вспоминали вчерашнюю перепалку в коридоре, а Лавгуд было всё равно. Похоже, ей наплевать, что происходит в мире, она придумала свой собственный и живёт там. Падма снова задумалась о словах, сказанных вчера Лавгуд. Как ни неприятно это осознавать, но полоумная права. Над отношениями сестёр Патил действительно стоило задуматься. Во-первых, они давно перестали быть дружескими, переходя в разряд вынужденного общения. Всё началось на распределении. Ведь и родители, и сами сёстры думали, что попадут на один факультет, и это грело душу, но… Имя Падмы МакГонагалл назвала первым, и маленькая черноволосая первокурсница на негнущихся ногах подошла к табуретке. Падма крепко зажмурилась перед тем, как Шляпа выкрикнула «Рейвенкло!», и тут же резко распахнула глаза; и у неё, и у сестры есть такая особенность – при сильных эмоциях широко распахивать глаза. Девочка обрадовано вскрикнула и понеслась к своему столу, где её уже приветствовали аплодисментами. Сидя рядом с какой-то четверокурсницей, она внимательно следила за распределением Парвати – разумеется, она попадёт в Рейвенкло, разве ещё есть варианты? Но когда гриффиндорцы разразились аплодисментами, а Парвати, недоумённо оглядываясь на Падму, побежала к своему столу, та на несколько минут потеряла дар речи, глядя, как сестра уже весело болтает с какой-то светловолосой девочкой – её однокурсницей. После распределения сёстры стали видеться значительно реже, и отношения их тоже стали заметно холоднее. У Парвати появился свой круг общения, у Падмы – свой. Но бывало, что она с завистью смотрела на Лаванду Браун, которая так легко нашла общий язык с сестрой, и чего самой Падме редко удавалось. Как ни странно, но близняшки Падма и Парвати были совершенно разными, несмотря на общую внешность, общие жесты, привычки. Хотя за все годы учёбы у обоих сестёр выработался почти рефлекс – они непременно каждое утро встречались у входа в Большой Зал, только чтобы увидеть друг друга, и могли пройтись до своих столов в абсолютном молчании. - Эй! – Терри Бутт вырвал Падму из своих размышлений. - Ну чего тебе? – вяло спросила она. - С тобой хотят поговорить, - загадочно изрёк Бутт, чему-то ухмыляясь. - И кто же? – настороженно спросила Падма, зная, что такая ухмылка однокурсника обычно не к добру. - Не знаю, - вальяжно пожал плечами Терри, а потом, наклонившись к уху Падмы, прошептал: - Полоумная. - Да пошёл ты, - буркнула Падма, но потом заметила светловолосую голову, маячившую невдалеке. – И чего ей надо? – быстро спросила она у Бутта. - А я знаю? – обиженно отозвался тот. – Я к тебе в секретари не нанимался. Падма только раздражённо фыркнула и, встав из-за стола, направилась к Лавгуд, ожидающей её у выхода. - Ну, и чего тебе? – вместо приветствия не слишком вежливо отозвалась она. - Мне нужно поговорить, - спокойно ответила Лавгуд, глядя куда-то в пространство. - О чём же? - О тебе. И о твоей сестре. - А тебе до нас какое дело?! – сердито выпалила Падма. - Мне интересно, - просто ответила Лавгуд, хлопая светлыми ресницами. – Я хочу помочь. - Иди помогай кому-нибудь другому, полоумная, - огрызнулась Падма и, развернувшись на каблуках, поспешила прочь из Большого Зала. Она кипела от гнева. Эта Лавгуд переходит все допустимые границы. Какое ей-то дело? То, какие у неё отношения с сестрой, касается только их с Парвати и больше никого. Быстро преодолев четыре лестничных пролёта, Падма побежала ко входу в гостиную Рейвенкло, но потом подумала, что Лавгуд тоже там наверняка будет, и направилась в противоположную сторону. Она почти бежала и не заметила, как толкнула кого-то плечом. - Падма! – услышала она оклик. - Парвати? – девушка остановилась и вопросительно взглянула на сестру, при этом стараясь отдышаться. - Ты куда-то спешишь? - Нет, - быстро ответила Падма. - Понятно, - протянула Парвати, накручивая на палец тёмную прядь. – Может, прогуляемся? - Зачем? - Просто. Ведь мы же сёстры, как-никак. Падма пожала плечами, а Парвати взяла её под руку и повела вниз по лестнице. - Ты знаешь полоумную Лавгуд? – спросила Падма сестру. - Знаю. С ней младшая Уизли дружит. - Так вот… Она якобы хочет нам помочь. - В чём? - Не знаю… Наверное, чтобы мы… подружились. - А мы разве не дружим? - Не знаю… Падма не заметила, как они с сестрой вышли из замка и направились к озеру. Прохладный осенний ветер продувал холодную школьную мантию, и Падме приходилось зябко обнимать себя за плечи. Вокруг было тихо – все ученики сидели в своих гостиных у жаркого камина, и лишь пожухлые листья шуршали под ногами. - Тебе не холодно? – спросила Парвати сестру. Падма в ответ только покачала головой, глядя на серое небо. Сёстры подошли к озеру. Стоял конец сентября, поэтому вода ещё не успела покрыться тонкой корочкой льда. Было приятно смотреть, как колышутся камыши от лёгкого ветра, а на воде появляются круги. - Садись, - Парвати присела у ствола дерева, прислонившись к нему спиной, и пригласила сестру. Падма тоже села и, поджав под себя колени, закрыла глаза. - Красиво, да? – тихо спросила Парвати. - Не знаю. Я не вижу. Падма почувствовала, как Парвати погладила её по волосам и обняла. - Не помнишь, когда мы с тобой так сидели вместе? – спросила она, кладя свою голову на плечо сестры. - Не помню, - ответила Падма, не открывая глаз. - Я тоже, - еле слышно сказала Парвати. Они сидели так минуту, а, может, и час. Им больше не было холодно – они согревались теплом друг друга. Падма всё ещё не открывала глаз, а Парвати искоса разглядывала профиль сестры – копию её собственного. Она осторожно провела рукой по щеке Падмы и прикоснулась к ней губами. Падма судорожно вздохнула, ресницы её вздрогнули – глаза распахнулись. - Что ты… - начала Падма, но Парвати приложила палец к губам сестры. - Тихо, - прошептала она и прикоснулась губами к шее Падмы. Та дёрнулась и оттолкнула сестру, резко вскочив. - Что ты делаешь, Парвати? Что это было? - Успокойся. Это… Просто так получилось, извини. Падма заметила, как покраснели щёки и уши Парвати, как её глаза наполнились слезами, когда она почти бегом направилась к замку. Уже темнело, и становилось всё холоднее, поэтому Падма тоже поспешила за сестрой, которая уже скрылась из виду.
Ночью Падма не куталась в махровое одеяло – ей было жарко. Знала ли Лавгуд о том, что Парвати любила сестру… не по-сестрински? Наверняка нет. Не могла знать. В конце концов, Парвати же не кричала о своей любви на каждом углу. А в том, что это была любовь, Падма не сомневалась. Хотя бы вспомнить лицо Парвати в тот момент, когда Падма её оттолкнула. Не было сомнений в том, что ей было больно – она почти плакала. И убежала прочь, ничего толком не объяснив. «Просто так получилось, извини» - Парвати никогда не просила прощения у сестры. И всё это произошло именно тогда, когда появилась эта чёртова Лавгуд. Такое впечатление, что она всё знала, но этого просто не могло быть. Лавгуд просто чокнутая дурочка, которая возомнила о себе невесть что. Не стоит прислушиваться ко всему, что она говорит. Так, убеждая себя, Падма постепенно заснула. Ей снилось лицо сестры и улыбающаяся Лавгуд.
В Большом Зале Падма появилась на удивление бодрая и не заспанная. Увидев сестру, ожидающую её у входа, она тут же направилась к ней, но в голове всплыла вчерашняя сцена у озера. Однако Падма решила, что если Парвати ждёт её, значит, ничего из ряда вон выходящего не произошло, и нарушать давно устоявшеюся традицию не стоит. - Ты выспалась, - заметила Парвати, когда Падма поравнялась с ней. Та лишь улыбнулась. Обе решили, что лучше дойти до своих столов в молчании.
- Тебя полоумная снова спрашивала, - сообщил Падме Терри Бутт с набитым ртом. - Ты же в секретари мне не нанимался, - слегка обиженно подколола его Падма, ища взглядом Лавгуд. - Ничего. Ты ведь предлагаешь неплохое жалование, так? – улыбнувшись, спросил Бутт. - Пошёл к чёрту, - огрызнулась Падма и продолжила свой завтрак. Вместо того, чтобы пойти на урок Гербологии, она последовала за Лавгуд, в подземелья – у третьего курса как раз было зельеварение. - Лав… Луна! – Падма впервые назвала Лавгуд по имени. – Постой! Поговорить надо. Лавгуд повернулась и равнодушно посмотрела на Падму. - О чём? - Обо мне. И сестре. - Ты что-то поняла? – казалось, на лице полоумной отразилась какая-то тень интереса. - Да, поняла, - Падма подошла к Лавгуд вплотную и посмотрела в её бесцветные глаза. Безусловно, у неё другой взгляд. Она видела все мысли Падмы, все её мечты, желания. - И что же? – всё так же равнодушно отозвалась Лавгуд, при этом пристально вглядываясь в глаза девушки. - Ты знала, - выдохнула Падма и закрыла глаза. - Знала, - подтвердила Лавгуд. - И… Откуда? - Нет. Тебе нельзя говорить, - резко сказала полоумная и, круто развернувшись, быстро направилась к подземельям, отчего редиски в её ушах весело подпрыгивали. Падма ещё немного постояла, обдумывая слова Лавгуд, и, чему-то усмехнувшись, пошла к теплицам. В конце концов, Спраут не Снейп – на Гербологию опоздать можно.
За ужином Лавгуд вообще не обращала ни на кого внимание. Просто сидела за столом и отрешённо разглядывала свою тарелку. Парвати за своим столом тоже сидела молча, изредка бросая косые взгляды на полоумную, что особенно злило Падму. Создавалось впечатление, будто Лавгуд с Парвати знают что-то, чего не знает она. Поужинав, в скверном настроении Падма вышла из Большого Зала и направилась в башню Рейвенкло; посидеть у камина с закрытыми глазами и подумать – лучшее, что сейчас можно сделать. Когда Падма вошла в гостиную, та была пуста. Видимо, большинство учеников ещё ужинают в Большом Зале, а те, кто уже поужинал – сидят в своих спальнях и готовят уроки. Падма уселась в своё любимое кресло у камина и прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной. Думать о проблемах не хотелось. Вот так бы просто посидеть… Она не заметила, как начала погружаться в неглубокую дрёму. …Падма проснулась от звука открывающегося прохода в гостиную. Потирая затёкшую шею, девушка повернулась, чтобы увидеть, кто сейчас зашёл. Это была Лавгуд. Она в своей обычной манере равнодушно поздоровалась с Падмой и уже стала подниматься по лестнице, ведущей в спальню девочек, как Падма её окликнула: - Постой! - Ты что-то хотела? – спросила Лавгуд, обернувшись. - Хотела, - Падма встала с кресла и подошла вплотную к полоумной так, чтобы видеть её водянистые глаза. – Откуда ты знаешь про меня и Парвати? И без того большие глаза Лавгуд расширились. - Я не знаю, - слабо проговорила она. - Знаешь. Ты только сегодня говорила, что знаешь! Откуда? – грудь Падмы часто вздымалась, голос ломался. - Я не знаю. Не могу сказать… - Да скажи же! - Я… Парвати… - Что ты и Парвати? Что?! - …обещала не говорить… не знаю… - слабо лепетала Лавгуд. Падма схватила её за плечи. Полоумная в испуге смотрела на Падму, вцепившись в перила лестницы так, что костяшки пальцев побелели. - Что? У тебя с Парвати что-то было? Лавгуд в исступлении замотала головой. Она закрыла свои огромные глаза, из них потекли слёзы. - Да что? Что же?! – закричала Падма, тряся Лавгуд за плечи. - Парвати… обещала, - всхлипнула та. - Что обещала? – спросила Падма севшим голосом. - Что я могу быть с тобой. Она сказала, что любит тебя, что знает, что я тоже люблю тебя… Она знает, что я люблю смотреть на тебя, ведь ты красивая… Она сказала, что если я ей помогу, я смогу побыть с тобой… - речь Лавгуд, нет – Луны, превратилась в сплошные рыдания и всхлипы; она осела на ступеньки, уткнувшись головой в колени. - Что ты… Что ты наделала? – изумлённо пробормотала Падма. Она присела рядом с Луной, беря её лицо в ладони. - Что хотела Парвати? - Она хотела быть с тобой… - А ты что хотела? - Тоже… Падма взглянула в глаза Луны. Сейчас её взгляд не казался таким проницательным – сейчас он был обычным, - не видевшим ничего, кроме собственного отчаяния. Луна – девочка не от мира сего – судорожно всхлипывала, хватая ртом воздух. Падма прикоснулась губами к её горячему лбу, к мокрым от слёз щёкам, к по-детски пухлым губам… Луна, глотая последние слёзы, вцепилась в плечи Падмы, прижимаясь к ней. Она положила свою голову ей на плечо и старалась отдышаться после истерики. Падма погладила Луну по спине, по волосам, перебирая пальцами спутанные светлые пряди. Теперь она узнала всё. Отблески камина, словно блики красного солнца, которое сейчас садилось за окном, отражались на двух вцепившихся в друг друга фигурах, что, глотая горькие слёзы, думали каждая о своём…
