Я знаю, что в тюрьме заснуть невозможно. Анн-Софи Брасм, «Я дышу!»
Кофе с коньяком.
Начало последнего дня. Почти как начало конца.
Ирония.
Чашка вываливается из влажных рук Пэнси, когда Джонатан говорит, что его отправляют на фронт, на Решающую битву. Влажные дорожки на щеках и вздрагивающие плечики. Мрази. Он же еще совсем мальчишка. Тринадцать лет. Т-р-и-н-а-д-ц-а-т-ь.
Она говорит, что не отпустит его. Говорит, что ей не все равно. Он же ее брат. Говорит, что это опасно. Что он может умереть. А сама знает, что он обязательно умрет. Ведь отряд, в который его определили, будет держать оборону тыла и по плану должен будет пожертвовать собой ради Лорда. Пэнси знает это. Потому что сама создавала этот план. Дрожащими руками, в тусклых отблесках свечей, захлебываясь в собственных слезах и еще не пролитой крови.
Внезапно она понимает, что нужно делать.
-- Милорд? – садится на колено и в почтении склоняет голову, - я прошу Вас отправить меня на операцию «Хогвартс» вместо моего двоюродного брата, Джонатана Эйвери.
-- Вы сами разработали этот план, мисс Паркинсон, неужели Вас что-то смущает?- горячее дыхание обжигает шею, - впрочем, идите, я ведь ничего не теряю... кроме Вас, Пэнси?
Она твердо знает, что погибнет. Даже не потому, что так суждено и тем более не потому, что боится гнева Темного Лорда.
Она умрет, потому что главный опорный пункт Хогвартса держит седьмой взвод имени погибшего Рональда Уизли. А значит, впереди будет стоять командир подразделения – знакомая хрупкая фигурка с огненно-рыжими волосами. Пэнси твердо знает, что они не любят друг друга. Любовь – когда что-то пожирает тебя изнутри, когда не можешь нормально дышать, когда сердце запирают в тугие стальные клетки. Пэнси знает, что это что-то другое. Это наркотик, без которого не можешь жить. Привязанность, от которой невозможно избавиться. Потребность, черт побери, которая заставляет целовать ее сухие обветренные губы. Они нужны друг другу.
~~*~*~*~~
Она нервно курит дешевые сигареты с ментолом, а я наблюдаю, осторожно и внимательно. Джинни кажется такой хрупкой и тоненькой, призраком в лучах заходящего солнца. Рваные джинсы и грязная выцветшая футболка до колен, спутанная челка падет на глаза.
Сейчас война, только Мерлину известно, сколько мы обе еще протянем. Мы – по разные стороны баррикад. Джинни сражается на передовой, она – один из ведущих специалистов в трансфигурации и нумерологии. Голубоватые узелки вен просвечивают сквозь тонкую, почти детскую кожу, а лопатки выпирают как у мальчишки. Я знаю, что она ничего не ест и почти не видит света. Она похожа на приведение той пылкой и страстной девчонки, которой когда-то была.
И внезапно я понимаю, что не могу потерять ее. Это похоже на молнию среди ясного неба, на какое-то нелепое прозренье, пришедшее слишком поздно. Мне хочется сказать ей, как она нужна мне, как сильно я люблю ее. Но я ничего не говорю. Я просто молчу. Она целует меня, чуть более нежно и ласково, чем обычно. А потом отстраняется и откидывает назад прилипшие ко лбу волосы. Она все знает. Знает, что это последний секс в нашей чертовой жизни. И усмехается. Холодно и отчужденно. Незнакомо.
Все в последний раз.
~~*~*~*~~
Разноцветный ковер из листьев под ногами, поразительная красота неба: оно было залито рассветным светом, где-то бежевым цвета корицы, где-то чуть розоватым, а местами кроваво-красным, облака, застывшие в ожидании чего-то. Это был последний день нашей жизни.
Но я понимала, что делаю это для Джонатана. Пожалуй, это был единственный человек, которого я любила. Я понимала, что безнравственно и жестоко оставлять его одного, после того, как много он сделал для меня. Он не дал мне умереть. Он увел меня с той грани, где выбор стоит между жизнью и смертью. Стоило сделать лишь один неверный шаг, одно неосторожное движение могло привести к гибели.
Мы шли вперед, утопая в букете запахов осени, замирая, чтобы впитать то, что нас окружало. Палочка наготове. Вишня, одиннадцать дюймов, шерсть единорога. Я усмехнулась, когда вспомнила пухленькую угрюмую девочку в темном парчовом платье. Где она теперь? Ее место заняла новая, совсем другая Пэнси. Так умер во мне один человек и его место занял кто-то совершенно незнакомый.
Хогвартс. Они стоят напротив. Белые плащи под ослепительно ярким солнцем, и лица, усталые и болезненные, только глаза ярко блестят. Сто баллов, Гриффиндор. Молодцы, Гриффиндор. Мы расшвыряем вас как котят, говорили глаза Пожирателей. Мы – стая волков, сытых и холеных. Я щурюсь и смотрю вперед. Взгляд выхватывает из толпы фигурку Джинни. Мертвенно-бледное уставшее лицо, темные круги под глазами и совершенно пустые глаза. Взмах палочек – решающая битва началась.
Металлический привкус крови на моих губах, когда кто-то из тех, других, швыряет проклятие, от которого не получается увернуться. Ненависть притупляет боль, и я громко кричу: «Авада Кедавра». Ослепительный, ярко-зеленый луч, летящий в грудь невысокой девушки с коротко подстриженными каштановыми волосами. И где-то рядом крик Поттера: «Гермиона, Неееееет». Ответный выкрик, далекий и поэтому какой-то слишком неестественный и нереальный. А потом ее собственная смерть. Почему-то огненно-рыжая. Как ее волосы. Как волосы Джинни Уизли. И вся жизнь мелькает перед глазами – черно-белые потрепанные снимки.
Джинни. Ее дыхание, частое и сбивчивое, поцелуи – горячие и опьяняющие как папино вино лучшей выдержки. Тонкие руки скользят по обнаженному телу, оставляя красные следы на бледной коже. Блеск глаз при тусклом голубоватом свете луны.
Застывший взгляд.
Имя. Тихо произносит, умирая.
Пэнси. Пэнсипэнсипэнси...
~~*~*~*~~
Азкабан.
Стальные решетки клеток, в которые они заперты, плесень на гнилых деревянных полках и леденящий душу холод. Она до сих пор не могла понять, как оказалась здесь. Застыла на месте, когда группа авроров схватила ее под руки. Слишком больно где-то в сердце. Только равнодушно смотрела затуманенным взглядом куда-то в пустоту. Ее не стали допрашивать, просто швырнули сюда, как слепого котенка, которого все равно собирались утопить.
Ночь – царство холодного, почти беспросветного мрака, который опутывает словно паутина, тьме нет ни начала, ни конца вплоть до самого рассвета. Может, именно поэтому это так сильно угнетает, и девочка по имени Пэнси сильно ждет первых лучей солнца. Конечно, в камерах нет окон, но она все равно чувствует, что происходит за решеткой. Пэнси знает, что сейчас лето. Когда в воздухе явственно чувствуется запах сена, желтой пыли и лаванды, босые ноги царапаются о шершавую кору деревьев, а по пальцам стекает липкий апельсиновый сок. Она помнит все это и с наслаждением представляет, что ее босые ноги утопают во влажной траве, а палящее солнце слепит глаза и придает коже волшебный золотисто-кремовый оттенок.
Конечно, она знает, что все это – ложь. Прежде всего, самой себе. Но ложь – лекарство, которое помогает перенести все эти ужасы и уберечь от осознания собственных ошибок, она – поводырь, направляющий во тьме. Она – наркотик, от которого невозможно отказаться. Иногда Пэнси осознает это. Тогда она прижимает к себе острые коленки и начинает плакать, вытирая слезы грязным рукавом рубашки. Потом мгновение проходит, и она снова впадает в этот транс, который длится часы, дни, месяцы.
Девочка по имени Пэнси безумна. С сумасшествием можно справиться одним способом - признать свою болезнь и покориться ей. Что будет потом – неизвестно, но главное – вырваться из тисков. Пэнси знает это и терпеливо ждет своей смерти. Ведь это будет конец одной жизни и начало другой. Это будет последний день. Последний день их разлуки.
Я не против лесбиянок и геев, но если вы уже описываете их любовь то сделайте её менее мучительней, им и так тяжелее живётся чем нам обычным людям. А вообще это было написано красиво.
06 июня 2008И-Тиу
=)
Необыкновенно. Я это уже читала раньше, и знаешь... Опять впечатлена.
