Огонь очищает ведьму от грехов. Адское пламя корёжит её проданную дьяволу душу. Гори ведьма, гори!
Панси вновь и вновь даёт огню лизать свои пальцы. Она хочет, чтобы они
больше не пахли лавандой, которую мать кладёт каждый вечер на
прикроватный столик.
... Она смеялась, говорила, что любит запах лаванды, потому что её зовут так же. Панси тоже улыбалась и целовала её волосы...
Чистокровная ведьма не должна ни от кого зависеть...
Чистокровная ведьма не должна любить...
Чистокровная ведьма...
Ведьма...
Отец вбил правила в её спину розгами. Она сгибается под их тяжестью, льнёт к земле, целует надгробные камни.
По тёмный шёлковым волосам Панси пляшут отблески огня.
- Как красиво… - сказала бы она своим тонким девичьим голосом.
Сказала бы... Не думать, гореть.
Пусть сгорит вязь на подушечках этих пальцев, она не может их больше видеть.
Ведь они трогали её. Перебирали её локоны, прятались за почти прозрачными точёными ушами, играли в догонялки на плоском животе…
И теперь за это они должны гореть.
Ведь она – чистокровная ведьма. Она не имеет права быть к кому-то привязанной.
И лучше гореть в огне, чем вспоминать о секундах счастья.
Пусть на этих пальцах не останется ни воспоминания.
Пусть сама Панси навсегда забудет, как ласкала тонкое податливое тело и
умирала от желания. Пусть навсегда уйдёт из памяти, как эти самые
пальцы сомкнулись на горле Лаванды Браун.
