С крыши срываются
капли воды, стучат отрывисто, не подчиняются никакому ритму. Стоит ей
подумать, что такая несвойственная для февраля капель прекратилась, как
новая капля глухо бьёт по стеклу.
Гермиона старается не
вертеться – в последнее время ее кровать скрипит, а она все никак не
соберется попросить у Макгонагалл разрешения сотворить пару заклинаний,
чтобы исправить это.
Наконец Гермиона сдаётся. Она медленно садится и замирает, боясь, что долгий скрип разбудит Лаванду или Парвати.
И конечно, Лаванды нет в постели.
Гермиона бесшумно вздыхает и спускает ноги на пол.
Две лишние кровати освещает мягкий свет из окна, – наверное, он исходит
от затянутого серо-оранжевыми тучами неба. Одна из кроватей завалена
шмотками Лаванды – или на сей раз это одежда Парвати?
А на
другой аккуратными стопочками лежат её книги. Книги, которые не
поместились в тумбочке. Гермиона всегда удивлялась малому размеру этих
тумбочек – разве предполагалось, что ученики Хогвартса совершенно не
читают или, если уж на то пошло, не берут из дома личных вещей?
Гермиона горько усмехается, вспомнив, что раньше ее соседок по комнате
не смущал малый размер тумбочек, вспомнив, как они навозили из дома
тонны разнообразных теней и помад или каждые выходные притаскивали из
Хогсмида новые порции туши. Все прошлые годы косметика Парвати едва
умещалась в тумбочке, а сейчас всё, что осталось, покоится на дне
небольшой косметички, рядом с которой лежат палочка и небольшой ножик.
Профессор Макгонагалл не знала об этих мерах предосторожности, которые девушки предприняли после того нападения.
А может, и знала.
Гермиона не купила себе ножичка. Она знала: без палочки она беспомощна.
И ей не нравилось то ложное чувство защищённости, которое дарила
маленькая перочинная игрушка. Девочки слишком полагались на то, что, в
крайнем случае, пырнут Пожирателя ножом и успеют убежать. А максимум,
что можно было сделать этим ножиком, – отрезать кому-нибудь палец.
Гермиона встаёт, накидывает мантию поверх рубашки и идёт в ванную.
Долго разглядывает собственное отражение. Впечатляющие синяки под
глазами, волосы дыбом, следы от подушки на щеке - она слишком долго
лежала в одной позе, - припухшие веки и губы.
Встрепенувшись, Гермиона прислушивается к ровному, почти неслышному
дыханию Парвати. Каждый раз, когда вслушивается в комнатные звуки, ее
сердце испуганно замирает: она боится, что может случиться что-то
плохое. Как, например, нападение Пожирателей.
Но все в порядке, и Гермиона отходит от зеркала, выходит из ванной и покидает комнату, плотно затворив за собой дверь.
Внизу, в гостиной, сидят профессора Макгонагалл и Вектор. Вектор спит.
- Профессор Макгонагалл, - зовёт Гермиона с лестницы.
Профессор трансфигурации поднимает голову, отрывая взгляд от камина, и
сердце гриффиндорки сжимается, когда она видит усталость на лице
декана. Вечером, когда Гермиона уходит спать, а профессора остаются в
гостиной, ей кажется, что профессору уже некуда стареть, но, спускаясь
в гостиную ночью, она каждый раз ужасается новым и новым морщинам на ее
лице.
...Но профессор смотрит на Гермиону, и та видит то же
лицо, что и вечером, и днём, и всегда. И каждый раз гадает, а не
показалось ли ей та смертельная усталость на лице Макгонагалл. Но, наверное, нет,- думает Гермиона. Профессор просто хорошо прячет от учеников своё истинное состояние. - Лаванды снова нет, - тихо сообщает она.
Никто не знает, как Лаванда выбирается из гостиной, ведь по ночам там
караулят профессора. Гермиона в который раз напоминает себе проверить
стены их спальни на предмет потайных ходов.
Но она уверена, что не обнаружит ничего, как и в прошлый раз.
Профессор вздыхает и кивает головой. Гермиона проскальзывает мимо
спящей Вектор, у которой дежурство начинается чуть позже. Полная Дама
без вопросов пропускает ее.
Гермиона шагает по пустым коридорам Хогвартса и радуется, что луны не видно. Она не терпит её резкого серебряного света.
Лаванду она находит около подземелий – та упорно стремится на самые
нижние этажи Хогвартса. Всегда, когда её ведёт её…болезнь?
одержимость?.. дар.
Гермиона никогда не говорит этого вслух –
только не она, так яро отрицавшая существование настоящих
предсказателей! – но она уже поверила. С тех пор, как нашла Лаванду на
полу в подземельях, с тех пор, как та схватила ее за руку и потянула на
себя так, что ее губы касались щеки Гермионы. С тех самых пор, как
Гермиона пыталась отвернуться, и Лаванда начала говорить. Поверила,
когда Лаванда пыталась развернуть ее к себе, чтобы видеть ее глаза.
У Гермионы есть соображения по поводу того, почему предсказательницу
тянет именно в эту часть замка, но она предпочитает даже не обдумывать
их. Снейп никогда не причинил бы вреда Лаванде, а Лаванда никогда бы не
стала возвращаться туда, где ей когда-то сделали больно. Никогда.
Гермиона вздыхает, берёт однокурсницу за руку и тащит к выходу из
подземелий. Та упирается, и Гермиона думает, что – черт возьми! – он мог сделать это, не обманывай себя, Гермиона. И Лав неосознанно возвращалась бы сюда снова и снова (ведь ты читала об этом!) – но вспышка растворяется в смутном бесчувствии, поглотившем весь Хогвартс. И ее заодно с ним.
Полная дама поджимает губы, когда видит Гермиону и Лаванду, повисшую на
ней. Та игнорирует раздражение – неприятие? – портрета, заходит и сдает
несчастную на попечение испуганной Парвати, которая только что
проснулась и испугалась, увидев, что одна в пустой спальне.
Полная Дама в раздражении хлопает тяжёлой рамой о стену.
Гермиона разворачивается к ней спиной и уходит в свою комнату.
Лаванда засыпает. Парвати подходит к кровати Гермионы.
- Герм, ты должна спать, - шепчет она, сжимая её руку. – Ты не можешь
постоянно караулить – меня, Лаванду, кого угодно. Ты должна спать.
Макгонагалл и Вектор охраняют нас.
- Я знаю,- еле слышно отвечает Гермиона.- Но я не могу. Я не могу спать, пока не убежусь, что с Лав все в порядке.
Парвати смотрит на неё и сильнее сжимает её руку. Гермиона уважает эту
девушку: ведь Падмы больше нет в Хогвартсе, она предпочла заканчивать
учёбу дома, в безопасности, а Парвати - осталась.
Парвати отпускает её руку и отходит к Лаванде.
- Спокойной ночи,- говорит она, и Гермиона шепчет в ответ: - Спокойной ночи,- сомневаясь, впрочем, что ночь в Хогвартсе может пройти спокойно.
Наутро Лаванда ничего не помнит. Как и всегда.
Гермионе не хочется есть, но на обед она съедает плитку черного
шоколада для поддержания сил и выпивает кофе. Она ненавидит шоколад, а
кофе может пить только с тремя полными ложками сахара. Но она это
делает отчасти потому, что понимает: организму нужно питание; отчасти –
чтобы Макгонагалл или Парвати не уговаривали ее поесть.
Из большого зала Гермиона идёт в библиотеку.
Дикое зрелище – сигарета в руках мадам Пинс, да ещё и в помещении,
набитом ценными книгами, – оставляет её равнодушной. Гораздо больше её
пугает выражение лица мадам Пинс.
Дама-библиотекарь стоит
вполоборота к Гермионе и смотрит в окно, и в ее профиле девушка не
видит никакой напряженности. Как будто ничего не произошло. Как будто
не было этих недель постоянного страха. Просто – сдержанное понимание,
что всеобщее помешательство скоро закончится.
И Гермиона смотрит на мадам Пинс, и – зачем я вообще проснулась сегодня? Она входит в зал и трясет головой, отгоняя подобные мысли.
Мадам Пинс оборачивается.
- Полагаю, вам нужна книга о предсказателях,- говорит она, не
здороваясь. Гермиона смутно удивляется – то ли необыкновенной для этой
женщины проницательности, то ли столь же странной невежливости.
- Ваша проблема, мисс Грейнджер, в том, что вы считаете других глупее
себя,- сообщает мадам Пинс, Гермиона глядит ей в глаза и не испытывает
стыда, потому что сказанное – правда, а страх, панический страх
утратить контроль над собой и ситуацией. Потому что такие люди опасны,
потому что они очень опасные противники и не менее опасные союзники,
что таких людей надо опасаться, даже если они на твоей стороне. - Ваше
заблуждение погубит вас. Вы считаете, что никто не сможет обставить
вас, что вы перехитрите всех и всегда сможете найти выход из ситуации.
Это не так. Вы - глупая маленькая девчонка.
Мадам Пинс
исчезает среди бесконечных стеллажей, и Гермиона отстраненно думает,
что эту женщину вряд ли можно назвать дамой. Сорок – не возраст.
Гермиона удивлена: то ли молодежное «обставить» из уст библиотекаря
повергло ее в ступор, то ли сила, на мгновение мелькнувшая в её глазах
и движениях.
Она берёт книгу из рук женщины и выходит из библиотеки, не сказав ни слова.
И только на Зельях Гермионе становится по-настоящему жутко.
- Кто знает, как называется это зелье? – спрашивает профессор Снейп.
Гермиона знает, но игнорирует его вопрос, так как полностью погружена в
свои мысли.
В голосе профессора слышится легкое разочарование. Проходит несколько
тяжёлых безмолвных секунд – все ждут, что она поднимет руку, кроме,
наверное, Парвати. И Снейп говорит:
- Как насчёт вас, мисс Грейнджер?
- Зелье Майера,- отвечает Гермиона. Она знает, что однокурсники смотрят
на нее, ожидая, что она встанет и скажет, для чего используют зелье
Майера, а Снейп прервет ее, когда она будет рассказывать о побочных
эффектах, и заставит ее покраснеть.
Но ей всё равно.
Снейп награждает ее долгим взглядом. Она смотрит на него пустыми глазами, он кривится и отворачивается.
Гермионе хочется пригнуться, чтобы избежать двух взглядов – Малфоя и
Парвати. Больше не было Гарри и Рона, чтобы защищать её от взглядов –
после шестого курса они бросили школу, чтобы учиться на авроров. Она
оборачивается и встречается глазами с Лавандой. Та улыбается ей.
Гермиона приходит в библиотеку вечером. Она ловит себя на том, что
боится снова встретиться с библиотекарем. Она помнит, как думала
раньше: Я всего лишь маленькая глупая девочка. Это нечестно – старшие люди всегда будут иметь преимущество передо мной. Опыт. Мадам Пинс встаёт с подоконника и швыряет сигарету прямо на ковёр.
- Мисс Грейнджер, - говорит она. – Вы принесли книгу?
Гермиона кивает. Она слышит, как Филч рыщет в Запретной Секции, слышит
мягкие шажки миссис Норрис, которая подходит и смотрит злыми оранжевыми
глазами на мадам Пинс.
Библиотекарь приближается к ней - чтобы
забрать книгу, думает Гермиона, - и одна её рука внезапно оказывается
на талии Гермионы, а вторая – крепко зажимает ей рот.
Мадам Пинс грубо сжимает её грудь, не отрывая взгляда от её лица.
Книга летит на пол, и Гермиона начинает вырываться. Она пытается
оторвать от себя руки библиотекаря, кусает пальцы, но женщина крупнее
её, и она не может ничего поделать, не может закричать и оказывается
прижатой к шкафу тяжёлым телом. Рука женщины скользит ниже.
Гермиона чувствует, как в спину впиваются переплеты книг, чувствует,
как воздух скользит по обнаженным ногам, когда библиотекарь задирает ее
юбку. Гермиона в шоке и, кажется, не может дышать.
Она
слышит шаги и думает, что сейчас кто-то войдёт и поможет ей, но это
профессор Снейп. Гермиона встречается с ним глазами из-за плеча мадам
Пинс. Он заходит и захлопывает дверь.
Холодные пальцы
скользят по бедру Гермионы и снимают с неё трусики. Гермиона изо всех
сил впивается зубами в руку, зажимающую ей рот.
Рука на минуту
убирается, и Гермиона успевает издать какой-то полувсхлип-полустон, и
тогда чужие губы впиваются в её рот. Гермиона чувствует, как язык
женщины проникает в её рот, как ледяная ладонь пытается проникнуть
между её ног, и она сжимает губы и ноги и вырывается, вырывается изо
всех сил.
Профессор Снейп наблюдает. Его глаза блестят.
Одной рукой мадам Пинс хватает оба её запястья и сжимает с такой силой,
что Гермиона кричит, но чужой рот поглощает звуки. Гермиона чувствует
вкус табака во рту и думает, что ее сейчас стошнит. Коленом женщина
раздвигает ее ноги, и сухие пальцы проникают в нее, Гермиона вновь
начинает бороться, но ее запястья зажаты в чужой сильной руке, а тело
придавлено к стеллажу чужим телом, а чужой рот поглощает ее крики.
Профессор Снейп опускает руку вниз.
Гермиона чувствует резкую боль и кричит в открытый рот женщины, которая
орудует там языком, а ниже – пальцами. Гермиона видит, что женщина
получает удовольствие от своих действий, видит, как мастурбирует Снейп,
слышит, как где-то сзади мяукает миссис Норрис. Кровь скользит по её голым ногам. Гермиона закрывает глаза, чтобы не видеть хищного удовольствия на лицах Снейпа и мадам Пинс.
- Что там, дорогая моя? – раздаётся голос Филча. Гермиона надеется, что
ей хватит сил не открыть глаза, чтобы не увидеть ещё и его. Она думает,
что он с радостью присоединится к забаве.
Внезапно голос Филча раздаётся гораздо ближе:
- Эй! Что здесь происходит? – резко спрашивает он, и в тот самый
момент, как он выходит из-за стеллажа, Ирма Пинс притягивает к себе
Гермиону, а потом – резко отшвыривает её прямо на стеллаж. И молча
отходит. Снейп открывает дверь и выходит.
Филч переводит взгляд с Гермионы, сползающей на пол, на мадам Пинс, закуривающую очередную сигарету.
Миссис Норрис мяукает. Гермиона старается унять рыдания, пока пытается встать.
Филч берёт её за локоть и отводит к двери библиотеки. Его лицо
бесстрастно, когда он отворачивается и снова идет к Запретной секции.
Профессор Макгонагалл ахает и ведёт её наверх. Она желает знать, кто это сделал, но Гермиона отказывается говорить об этом.
Лёжа в своей постели без сна, Гермиона думает, что теперь она знает,
почему Лаванда возвращается в подземелья. Она вспоминает профессора
Снейпа, дикий блеск в его глазах, чувствует вкус сигарет на своих
губах, и беззвучные, сухие рыдания сотрясают её тело. Сквозь страх и
отвращение пробивается мысль о том, что завтра у них двойные зелья. Она
сжимает руками одеяло, чувствуя, насколько слабее обычного сейчас её
пальцы, и кричит в подушку.
Пальцы Лаванды касаются её плеча, и Гермиона вздрагивает всем телом. Она вспоминает, как чужие руки дотрагивались до ее тела.
- Гермиона, ну не плачь, пожалуйста, - шепчет Лаванда. Её голос
срывается. - Ну, пожалуйста, не надо, не заставляй меня вспоминать…
Гермиона прислушивается к её шёпоту и старается унять дрожь.
- Это случилось на рождественских каникулах, - говорит Лаванда.- Мадам
Пинс попросила меня отнести ему какие-то книги, я зашла в класс, а он…
Лаванда замолкает. Гермиона садится и видит, что по лицу Лаванды текут слёзы.
- Ну что ты, Лав, - шепчет она. – Не рассказывай, даже не вспоминай. Всё закончилось.
Лаванда всхлипывает и хватается за Гермиону в поисках поддержки.
Гермиона заставляет себя не отстраниться, и только Бог знает, каких
усилий ей это стоит. Ей хочется, чтобы никто и никогда больше не
прикасался к ней, но она уговаривает себя не вздрагивать. В конце
концов разум берёт верх над телом, и она обнимает Лаванду в ответ.
На следующий день Гермиона идёт на занятия. Профессор Макгонагалл ещё
вечером убрала синяки с её запястий, поэтому Гермиона может
притвориться, что ничего не произошло.
Профессор Снейп смотрит
на неё в немом удивлении, а она, избегая встречаться с ним взглядом,
садится на своё обычное место. Краем глаза она замечает, как Малфой
усмехается.
К концу пары Гермиона преодолела свой страх и
готовит зелье, безразлично скользя взглядом по доске и стоящему возле
неё мужчине.
Через три дня мадам Помфри отправляет Гермиону
в теплицы к профессору Спраут – забрать какие-то нужные компоненты для
мазей. Девушке страшно, но она подчиняется – ведь она должна помочь.
Именно для этого она осталась в школе.
Школьный двор кажется
вымершим. Гермионе трудно идти по нетронутому снегу, более того – ей
кажется святотатством топтать его ногами и нарушать белое безмолвие
звуком своих шагов, но она направляется к теплицам, засунув руки
глубоко в карманы куртки, одолженной у Парвати.
На полпути к
теплицам будто бы из ниоткуда появляются тени. Они окружают Гермиону,
приближаются, сужая круг, и Гермиона различает чёрные плащи и маски.
Хватает одного Экспеллиармуса, чтобы отнять у неё палочку.
Три фигуры – двое мужчин и женщина - подходят ближе, и она узнаёт Драко Малфоя и профессора Снейпа. Женщина снимает маску.
Ирма Пинс явно наслаждается ужасом Гермионы, легко усмехается,
постукивая палочкой по ладони. Её руки открыты по локоть, и Гермиона
отчётливо видит Метку на её предплечье.
- Ирма, Северус, у нас
ещё есть дела, - слышится голос, и Гермиона вздрагивает, услышав
знакомые интонации. Люциус Малфой. – Драко, займись грязнокровкой.
Тёмные фигуры растворяются в сумраке.
Драко Малфой снимает маску и подходит ближе к Гермионе.
- Империо,- говорит он буднично. – Стой и не двигайся.
Гермиона смотрит на него, не в силах пошевелиться.
- Я уже представляю себе картину: Гермиона Грейнджер, оставшаяся в
Хогвартсе, чтобы помочь преподавателям, возвращается в гриффиндорскую
спальню и накладывает Круцио на всех своих сокурсников и на своего
обожаемого декана.
Они догадаются, что на меня наложили Империус, думает Гермиона, но её сердце будто сжимает ледяная рука.
- И, что самое приятное, никому даже в голову не придёт подумать «А не
была ли девочка под Империусом?»- продолжает Малфой, - потому что она
будет мучить их. Она наложит на них Круцио и, пока они будут мучиться,
расскажет им, как плохо они относились к ней всё это время, не ценили
её ума и всего, что она делала для них. Она скажет, что они заслуживают
наказания, потому что они позволили кому-то изнасиловать её.
Гермиона, парализованная ужасом, смотрит на Малфоя. Даже если бы Империус не держал её, она не смогла бы пошевелиться сейчас.
- Страшно? – довольно спрашивает Малфой, усмешка искажает его черты, он
подходит вплотную к ней и запускает руку ей под куртку. – Но это
оставим на десерт. Ну а пока – займись со мной сексом.
Его
глаза – в нескольких дюймах от ее лица. Драко Малфой сдергивает куртку
и мантию, неловко проводит руками по ее груди, и страх уходит.
Малфой лишает её остатков одежды, а Империус заставляет её помогать ему.
Внезапно Гермиона вспоминает прошлый год, когда она восхищалась
непробиваемым спокойствием мадам Пинс и была слегка влюблена в Малфоя,
пока он откладывает палочку в сторону и снимает свою мантию. Её пальцы
расстёгивают его брюки.
И только тогда Гермиона Грейнджер начинает смеяться.
Она не может сдержать безумный смех, который пробивается даже сквозь Империус.
И она смеется, смеется, смеется… А потом, когда Люциус Малфой,
привлеченный громким хохотом, возвращается посмотреть, что же
случилось, - она смеется до потери сознания.
Это, собственно, единственное, что она может сделать для Лав или Парвати. Сделать так, чтобы её сердце перестало биться.
Когда-то она читала, что у людей случаются инсульты от нервного перенапряжения.
Сильно, жестоко и проникновенно. Настоящий angst, завораживающий, холодный и пробирающий до кончиков пальцев. Особенно понравилась последняя фраза - закрепляет впечатление.
