Что будет, то будет (20-26 главы)

Диана Шипилова и Сумирэ

Глава 20

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ХОГВАРТС

На следующий же день Северус с Лэнсом вернулись в Хогвартс, хотя занятия начинались только через три дня, в понедельник. И Элеонора, и даже Роберт уговаривали их остаться еще ненадолго, но Лэнс настоял на своем, и Северус был ему за это благодарен. Он был бы рад покинуть их дом еще в тот день, но календарю не было никакого дела до того, что он чувствовал. Январь сменил декабрь точно в положенный срок, и им пришлось задержаться хотя бы для того, чтобы не огорчить Элеонору. Северус скрепя сердце высидел целый вечер за праздничным столом, хотя и не видел в этом никакого смысла. За весь вечер он не произнес ни слова, а Лэнс отвечал односложными предложениями лишь когда к нему кто-то обращался, так что за столом было весьма неуютно.

Когда он утром собирал свои вещи, к нему зашел Роберт и, сконфуженно глядя в угол, принес извинения за случившееся. Северус холодно кивнул, хотя на самом деле разозлился еще больше. Да, Роберту действительно было неловко перед ним, но в то же время он чувствовал и радость — что его опасения по поводу связи брата с полукровкой не подтвердились и, скорее всего, и не подтвердятся. По крайней мере, так это воспринял Северус.

Хогвартс встретил их гулкой пустотой: подавляющее большинство студентов были еще на каникулах.

— Скажите, как же теперь?.. — в отчаянии вырвалось у Северуса. Вопрос получился несколько невразумительным, но Лэнс его понял и тяжело вздохнул.

— Нам обоим нужно постараться вести себя точно так же, как раньше, — ответил он. — Пойми, Северус, на самом деле все изменилось меньше, чем ты думаешь. Я чувствовал то же самое и в ноябре, но это не мешало нам общаться, ведь так? Изменилось только твое представление обо мне…

Северус скованно попрощался и, взяв чемодан, пошел к себе. В гостиной никого не было, на доске объявлений белел новый листок. Что там такое? А, объявление для шестикурсников о курсах трансгрессии… Северус вздохнул с некоторой завистью. Если бы он учился на шестом курсе, а не на пятом, то совсем скоро он уже стал бы совершеннолетним, и… и тоже мог бы пойти на эти курсы.

В комнате, разумеется, тоже было пусто. На Северуса вдруг накатила такая тоска, словно он остался один в целом мире, и чтобы хоть как-то развеять это ощущение, он подошел к зеркалу. Отражение обреченно посмотрело на него.

— Вот объясни мне, что в тебе вообще можно найти? — обратился к нему Северус. — Что?

Отражение, конечно, не ответило, и они с Северусом лишь презрительно посмотрели друг на друга.

***

На выходных уже начали съезжаться однокурсники. Миранда прибыла одной из первых, в субботу утром. Когда она вошла в гостиную, ее щеки все еще горели от мороза, а на зимней мантии медленно таяли снежинки.

— Ты что, один здесь, Снейп? — удивилась она. — А Долиш еще не приехал? А Аннабелла?

Северус отрицательно покачал головой и вновь уткнулся в «Энциклопедию зелий».

— А ты что, не ездил домой на каникулы?

— Сильверстоун, я никогда не езжу домой на каникулы, — отрезал Северус.

— Представляю, какая у тебя была скукотища, — фыркнула Миранда. — А вот я…

— Ну что ты, — возразил Северус, переворачивая страницу. — Уверяю тебя, что определение «скучные» подходит для описания моих каникул менее всего.

— Ах, разумеется, как же я могла забыть про библиотеку! — насмешливо воскликнула Миранда. — Дни напролет там сидел, да? Вижу, ты и сейчас что-то читаешь…

— Я очень рад, что ты наконец-то это заметила, Сильверстоун, — язвительно сказал ей Северус. — А теперь не будешь ли ты столь любезной, что займешься своими делами?

Миранда обиженно надула губы и наконец-то оставила его в покое.

Розье и Уилкс заявились почти одновременно, всего с получасовой разницей.

— В жизни больше не буду ездить на «Ночном рыцаре»! — пылко заявил Уилкс еще с порога. Лицо его было изысканно-зеленого цвета.

Розье расхохотался.

— А ведь я говорил тебе! Ну что, как отметил восемнадцатилетие? Что предки подарили? Как вообще, весело было?

— Пошли ко мне, все расскажу!

Однако большинство студентов, и в том числе Долиш со Стеббинсом, прибыли в воскресенье Хогвартс-экспрессом. Теперь Северусу уже трудно было представить, что всего два дня назад в школе было так пусто. Напротив, жизнь кипела — как же, последний день каникул, последний день, когда еще можно заниматься ерундой! Впрочем, самые благоразумные уже начали задумываться о наступающем триместре: небольшие группки сидели то тут, то там, обменявшись заданными на дом сочинениями; иногда кто-то выхватывал свое и наспех вносил туда исправления или дописывал очередной абзац. Северус, правда, сомневался в целесообразности такого подхода: теперь все работы станут практически одинаковыми.

***

Северус до последнего момента надеялся, как это ни было абсурдно, что все случившееся с ним на каникулах словно бы отойдет на задний план, а может быть, и вообще покажется неактуальным, когда начнется обычная школьная жизнь, с уроками, библиотекой, домашними заданиями и… пусть даже мародерами.

Наконец наступил понедельник, но он не оправдал ожиданий Северуса: разумеется, ничего не изменилось. Да и что могло измениться? Конечно, непременные атрибуты школьной жизни никуда не делись, но одно понимание того, что под этой самой крышей находится Лэнс, перевешивало все это. За это время он виделся с профессором исключительно в Большом зале, и они ни разу еще не разговаривали, но само его присутствие мешало Северусу вернуться в привычную колею.

Все преподаватели в понедельник (кроме Бинса, разумеется), будто сговорившись, напоминали студентам, что до С.О.В. осталось не так уж и много времени. Изрядно нервничающий Обри донимал на первом занятии Флитвика расспросами по этому поводу больше десяти минут, и в конце концов общими усилиями его кое-как убедили в том, что может быть, он и сдаст экзамены нормально. Впрочем, по его лицу было видно, что ему все равно с трудом в это верится. Хотя нельзя было исключать возможность, что Обри просто волновался перед первой в этом триместре нумерологией…

Уход за магическими животными — совместное занятие с гриффиндорцами — не был отмечен сколько-нибудь серьезными стычками. Северус боялся, как бы мародеры не прошлись ненароком по поводу того, что на каникулах его не было в замке (он совершенно не хотел это афишировать), но, видимо, его отсутствие не взволновало их настолько, чтобы они сочли нужным это прокомментировать. Вид у них был довольно-таки подозрительный — к тому же, как вспомнилось Северусу, они и перед каникулами что-то замышляли, — и на слизеринцев они не обращали внимания, все больше переговариваясь между собой (странно, но это даже его слегка задело). А под конец занятия один особенно проворный лукотрус изловчился и ткнул Эванс острым пальцем в ладонь, да так, что потекла кровь. Кеттлберн предложил ей пойти в больничное крыло, но она отказалась, пробормотала заклинание, остановившее кровь, и досидела до конца урока. Поттер, разумеется, сразу же забыл обо всех своих планах и бросал на нее участливо-заботливые взгляды, что явно раздражало Сириуса Блэка — да и саму Эванс тоже.

Профессор Бинс, казалось, вовсе не заметил, что начался новый триместр. Его лекции всегда прерывались со звонком, даже если это была середина фразы, и, явившись из доски перед студентами в этот раз, Бинс начал очередную лекцию со слов «…именно по этой причине», заставив всех лихорадочно вспоминать, что же имелось в виду. Но Северуса этот урок даже порадовал. Он настолько тщательно пытался сосредоточиться на словах Бинса (а без этого его лекции понять было невозможно), что у него уже не оставалось ни времени, ни сил думать о посторонних вещах, а именно это сейчас ему и было нужно.

Когда они с Обри, изрядно замотанные двухчасовой историей магии, шли на нумерологию (они были единственными слизеринцами, кто посещал этот предмет), Северус не выдержал и поинтересовался:

— Скажи, Обри… Это правда, что тебе нравится Вектор?

Обри даже сбился с шага.

— А тебе какое дело?

— Я просто хочу понять, — сказал Северус. — Она старше тебя лет на десять, к тому же профессор… Что ты вообще в ней нашел? Или это из-за того, что у нас мало девчонок?

— При чем тут девчонки, это совсем другое! — вспыхнул Обри. — А, что толку тебе говорить, ты все равно ничего не поймешь… Ты только об уроках и думаешь, и ни за что не сможешь осознать всю трагедию неразделенной любви!

Северус едва не фыркнул над этим пафосным тоном, но сдержался. Они с Обри поднялись по лестнице и завернули за угол, и до кабинета нумерологии было уже недалеко.

— А что бы ты стал делать, если бы… если бы она все-таки обратила на тебя внимание? — вдруг спросил Северус и тут же поспешил уточнить: — Мне просто интересно. Так что же?

— Снейп, ты что, совсем офонарел?

— Вовсе нет, — возразил Северус. — Мне стало интересно, вот я и спросил. Но по твоему ответу я понял, что ты об этом даже не задумывался.

— Да потому что этого быть не может! И отцепись ты от меня, наконец! — не выдержал Обри.

— Пожалуйста, как скажешь, — хмыкнул Северус. Он был разочарован — хотя что он ожидал от этого разговора?

У самых дверей они встретились с Лили Эванс, подошедшей с другой стороны (ее ладонь обматывал бинт), и одновременно вошли в кабинет.

***

Северус сжался в комочек под одеялом. Глаза сонно смыкались, но голова гудела от переполнявших ее мыслей и эмоций.

Первый учебный день показался Северусу очень длинным, и он невероятно устал. Но это еще были сущие пустяки. Ведь завтра… завтра будет защита от темных искусств, урок у Лэнса…

Он так переживает из-за обычного урока. А что же ему делать в пятницу? У них с Лэнсом, по идее, должно было состояться очередное занятие — его ведь никто не отменял. И если он действительно хочет восстановить отношения, то разумно было бы пойти. Но с другой стороны, после всего того, что Северус узнал… да еще и занятие не по чему-нибудь, а по легилименции… Теперь держать мысленный барьер перед Лэнсом казалось невероятно сложно, куда сложнее, чем раньше. Очистить сознание? Задайте что-нибудь полегче! Северус раздраженно принялся грызть ноготь, пытаясь хоть как-нибудь отвлечься. В самом деле, вдруг Лэнс узнает все, что он про него думает?..

Северус вздрогнул, но тут же у него возникла другая мысль: а что, собственно говоря, он думает про Лэнса?

Северус даже открыл глаза, пораженный тем, что не может дать ответа сразу на такой логичный и простой вопрос. Что он думает про Лэнса? Что он… чувствует к нему?

«Да не знаю я! Что тут вообще можно чувствовать?!»

Он вновь закрыл глаза и попытался расслабиться.

— Уходишь от ответа, Северус? — услышал он совсем рядом знакомый голос, но почему-то лишь слегка удивился.

«Люмос», — подумал он, присев на кровати, и комната озарилась слабым светом, хотя палочка по-прежнему лежала у него под подушкой. Северус вздрогнул: на него внимательно смотрел Лэнс, который сидел на полу, прислонившись боком к кровати Северуса и положив на нее руку ладонью вниз. У Северуса екнуло сердце.

— У вас что, вошло в привычку сидеть по ночам в моей комнате? — поинтересовался он.

Лэнс улыбнулся, затем перевернул ладонь, и на ней засветился маленький туманный шарик, который в ту же секунду замерцал золотистыми точками.

«Можно и так сказать, Северус».

Шарик оторвался, поднялся над кроватью и рассыпался на множество искр. Северус в замешательстве уставился на Лэнса.

«А что вы вообще здесь делаете, профессор?!»

Лэнс придвинулся ближе и положил ладонь на руку Северуса.

— Странно все-таки, что ты до сих пор не знаешь, как ко мне относишься, — мягко сказал он. Его зеленоватые глаза сияли в полумраке, и в них разливалось какое-то сверхъестественное спокойствие. Но в то же время… — Учитывая твой аналитический склад ума, Северус, — продолжил он, — я был уверен, что ты задашься этим вопросом сразу же, как узнаешь о моих чувствах к тебе. За эти дни ты уже наверняка получил бы ответ. Тем не менее, я вижу, что ответа у тебя нет — может быть, потому, что ты боишься его узнать?

Глаза Лэнса сверкнули, и он совсем по-мальчишески улыбнулся — как тогда, когда вошел в класс защиты первый раз.

«Да, боюсь».

Северус почувствовал, как вспыхнули его щеки при этом молчаливом признании, и отвел глаза, но потом вновь перевел взгляд на Лэнса, чувствуя, что не может продолжать вслух.

«Вы правы, профессор. Я не могу себе представить, что из этого получится. Я ведь совсем не разбираюсь во всех этих чувствах, я даже не думал, что кто-то может в меня…»

Мысль Северуса еще не успела оформиться до конца, как Лэнс неожиданно грубо схватил его за плечо и притянул к себе. Северус едва не свалился с кровати и был вынужден обеими руками вцепиться в мантию Лэнса, чтобы не потерять равновесие. А Лэнс, положив ладонь на затылок Северуса, приник к его губам. У Северуса закружилась голова, и он ощутил жаркое, пьянящее дыхание профессора. В голове Северуса пронесся вихрь несвязных видений и образов.

«А ведь я понятия не имею, как все это происходит между мужчинами, — мелькнула у Северуса мысль, в то время как он, не прерывая поцелуя, сполз к Лэнсу на колени. — В той книге по анатомии про это ничего не было написано… И что же делать?»

Северус погрузил пальцы в густые шелковистые волосы Лэнса. Сердце колотилось так, будто вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Вдруг его ушей достиг слабый, но настойчивый звон. С каждой секундой он становился все громче. Неужели звонок на урок? В такое-то время? Нет, его же вообще не слышно в помещениях слизеринцев!

Еще через секунду Северус приоткрыл заспанные глаза и понял, что это надрывается его будильник.

***

На завтрак Северус решил не идти. Его до сих пор колотило от нервного напряжения, и он стремился побыть в одиночестве настолько долго, насколько это было возможно. Он бы с радостью не пошел и на первый урок, который являлся не чем иным, как защитой от темных искусств, но все же Северус не думал, что какой-то идиотский сон послужит уважительной причиной для пропуска занятия.

Северус застелил кровать и растянулся на покрывале.

А все-таки ему приснился полный бред! Наяву он никогда бы не вел себя так! При первых же попытках Лэнса он бы выхватил палочку и…

«Наяву и Лэнс не вел бы себя так».

Да. Пожалуй, это было верно. Этот сон — исключительно плод его воображения, и ничего более. Лэнс был здесь ни при чем, но тем не менее…

Тем не менее, он сегодня же сообщит профессору, что на занятие по легилименции не пойдет.

***

— Итак, у нас начинается очередной триместр, и я надеюсь, что вы на каникулах отдохнули достаточно, чтобы теперь приступить к работе с новыми силами, — сказал Лэнс без всякого выражения в голосе. — Положите на стол ваши домашние задания, я их сейчас соберу…

Свитки Северуса уже лежали на краю стола. Он сосредоточенно изучал их взглядом, не в силах смотреть на профессора. Нет, это никуда не годится, что он, зря изучал окклюменцию? Уж про него-то не скажешь, что по его лицу можно читать как по раскрытой книге! Надо просто выстроить барьер…

— Сегодня мы приступаем к новой теме, — продолжил Лэнс. — Вампиры. Запишите, что… Ну что опять такое, мисс Эванс?

Северус все-таки собрался и взглянул ему в лицо. Теперь нужно, чтобы и профессор посмотрел на него. «Я не приду в пятницу на занятие, — твердил он про себя. — Я не приду…»

— Простите, что я перебиваю вас, сэр, но у меня небольшой вопрос по домашнему заданию, — сказала Эванс.

— И какой же? — с видом человека, покорившегося неизбежности, осведомился Лэнс.

— Мантикоры, как известно, очень опасны…

«Я не приду в пятницу на занятие».

— Почему? — изумленно воскликнул Лэнс.

— Сами не понимаете? — с раздражением откликнулся Северус, и лишь после того, как эти слова слетели с его языка, до него дошло, что эти фразы они произнесли вслух. Он закусил губу.

— Да, профессор, — растерянно начала Эванс, переводя взгляд то на Лэнса, то на Северуса. — Это же очевидно…

— Мисс Эванс, давайте вопросы с вашим домашним заданием разберем позже, — решительно перебил ее Лэнс. — Останьтесь после урока, и мы все обсудим. Мистер Снейп, я вынужден снять пять баллов со Слизерина за ваше поведение. А сейчас давайте все-таки вернемся к теме урока. Записывайте: «Классификация вампиров»…

Он метнул быстрый взгляд в сторону Северуса.

«Не обижайся, Северус, я понимаю, что сам виноват, и при первом же случае начислю тебе эти пять баллов».

Северус хмыкнул и обмакнул перо в чернильницу.

***

Следующий день прошел спокойно, если не считать того, что Северус изо всех сил пытался изгнать воспоминания о своем сне из памяти. Впрочем, о полном спокойствии сказать было все же нельзя: вечером в гостиной Розье похвалялся, что он подвесил «этого обнаглевшего Лонгботтома» вверх ногами, и Северус подозревал, что без Левикорпуса тут не обошлось. А в четверг в конце второго урока защиты от темных искусств Лэнс взглядом дал понять Северусу, чтобы тот задержался.

«А я не опоздаю на Флитвика?»

«Это ненадолго».

Нарочно замешкавшись при укладывании вещей в сумку, Северус дождался, пока все студенты не покинут кабинет, и исподлобья глянул на профессора.

— Это насчет завтрашнего дня, — сказал Лэнс и замолчал. Окончание фразы повисло в воздухе, но Северус не мог себя заставить посмотреть профессору в глаза и понять, что же конкретно тот имеет в виду. Завтра пятница… Неужели занятия легилименцией?

— Я уже дал понять вам, сэр, что не могу посещать наши занятия, — выдавил Северус, немного раздосадованный из-за необходимости объяснять еще раз такие, в общем-то, очевидные вещи.

— При чем тут занятия? — удивился Лэнс. — Я вовсе не об этом. Завтра у тебя день рождения.

Северус прикинул в уме, какое сегодня число. И верно. Завтра ему исполнится шестнадцать лет.

— А вы откуда знаете, сэр? — не выдержав, спросил он.

Лэнс стоял за преподавательским столом, держа обе руки на своем портфеле, и в неярком свете зимнего утра казался немного старше, чем обычно. В ответ на взгляд Северуса он улыбнулся краешком рта и сказал:

— Я же все-таки имею доступ к личным делам учеников.

Северусу отчего-то представилась картина, как профессор Лэнс вечерами заходит в учительскую, достает из шкафа тонкую папку, раскрывает и вчитывается в одни и те же сухие казенные фразы. Он кашлянул.

— Так что насчет моего дня рождения?

Лэнс убрал руки с портфеля и немного нерешительно посмотрел на Северуса.

— Если хочешь, — начал он, осторожно подбирая слова, — после уроков можешь зайти. Просто посидим, чай попьем…

— Зачем? — спросил Северус, подняв бровь. — Я вообще не собирался отмечать свой день рождения, профессор. Если бы вы не напомнили, может, я и забыл бы об этой дате.

— Может быть, — согласился Лэнс. — Но, тем не менее, имей в виду мое приглашение. Если захочешь, приходи, Северус. Я ни в коем случае не хочу навязываться…

«…но мне очень хотелось бы восстановить те отношения, что между нами были».

Северусу очень трудно было сейчас общаться с профессором, но восстановить отношения он и сам хотел. Он понимал, что если он будет избегать Лэнса, то ничего этим не добьется. Тем не менее, принять решение для него было задачей почти непосильной. Его мучили сомнения: возможно ли вообще то, к чему они стремятся? Может быть, это утрачено навсегда?

— Я подумаю, профессор, — наконец сказал Северус. — Ладно, я пойду, а то у меня еще заклинания впереди.

— Конечно.

В класс уже начали подтягиваться второкурсники Когтеврана и Пуффендуя. Лэнс поставил портфель на пол и сел на свое место. Северус выскользнул за дверь и пошел на заклинания. Вот-вот должен был прозвенеть звонок, но беспокоило его не это. Флитвик за опоздание вряд ли рассердится, а вот как правильно вести себя с Лэнсом, он так и не мог понять.

***

Оставшаяся часть учебного дня пролетела быстро. Даже слишком быстро — Северус так ничего и не смог решить. По-правде говоря, ему не хотелось об этом думать, уж слишком сложной была проблема. Он с тревогой отметил это про себя, ибо раньше с ним такого не случалось — сколь бы трудной ни была задача, он всегда без колебаний приступал к ней, чтобы разложить на составные части, рассмотреть в разных ракурсах, что бы затем, взвесив все pro и contra, прийти к искомому решению. Теперь… Нет, уж лучше пусть все как-нибудь образуется без его участия. В конце концов, у него есть еще время, чтобы все обдумать. В крайнем случае, решение можно будет принять в последний момент. Впрочем, идея была не самая лучшая — Северус знал по себе, что в критических ситуациях, в условиях эмоционального всплеска и недостатка времени ему куда труднее принять верное решение.

Тем не менее, закончив делать домашнее задание, он вернулся к себе и лег спать, не забыв перед этим очистить свой разум, что он проделывал уже автоматически.

Глава 21

Неожиданная новость

Утром поднялся холодный, резкий ветер. Еще по дороге в теплицы Северус почувствовал, как у него немеют руки. К концу сдвоенной травологии его пальцы совсем одеревенели от холода, а лицо, наверное, приобрело какой-нибудь фиолетовый оттенок.

— Не могу больше! — хныкала Миранда, а Аннабелла дышала на свои пальцы, зябко кутаясь в мантию.

— Да прекрати ты, и без тебя тошно, — бросил, поеживаясь, Стеббинс. Миранда замолчала, но губы у нее задрожали.

На соседнем ряду Фредерик Трувер, рассыпая драконий навоз на грядки с нарциссами-гуделками, развлекал Ариадну Эйр неуклюжими шуточками. Уилфред Нортон достал из кармана своей мантии плоскую бутылочку и протянул ее однокурсникам, сопроводив словами:

— Перцовое зелье.

Когтевранцы, поблагодарив его, по очереди отхлебнули из горлышка, и через минуту выглядели уже значительно веселее, несмотря на дым, валивший из ушей (а может, и благодаря ему).

Слизеринцы мрачно переглянулись.

— Смотрите, — прошипел Дерн. — У них же на лбу написано: «Ну и кто здесь теперь самый умный?»

— Угу, — проворчал Стеббинс, утративший свое обычное расположение духа.

В этот момент от группы когтевранцев отошел О’Брайан и направился к слизеринцам.

— Возьмите, — сказал он, протянув эту самую бутылочку.

— Спасибо, не надо, — просипел Дерн. — Нам совсем не холодно.

Все, кроме Миранды, которая вдруг схватилась за горло, дружно закивали.

О’Брайан пожал плечами и отошел.

— Ну вот, почему нельзя было… — сердито зашептала Миранда.

— Помолчи, Миранда, я тебе два галлона сварю, когда мы вернемся, обещаю, — устало сказал Стеббинс.

— Да хоть десять! — топнула ногой она. — Какое вы имели право накладывать на меня заклятие немоты?

— А тебе оно идет, — парировал Стеббинс. Его реплика не осталась неотомщенной, он тоже не собирался сдаваться, и вскоре на месте слизеринской грядки завязалась небольшая потасовка с участием старост, которые поначалу собрались разнять дерущихся. Когда Стебль подбежала к ним и потребовала объяснений, О'Брайан вполголоса заметил:

— Не обращайте внимания. Это они так греются.

Когтевранцы ухмыльнулись, впрочем, многим удалось подавить смешки, за что Северус был им почти благодарен.

***

Уроки закончились, и все студенты поплелись на обед. Северус украдкой глянул на стол преподавателей. Лэнс сидел за столом как ни в чем не бывало, изредка перебрасываясь словами с соседями. У Северуса болезненно сжался желудок, и даже аромат супа из шампиньонов не убедил его проглотить более пары ложек.

— Не нравится? — поинтересовался Обри.

— Я еще и сам не решил, — вздохнул Северус.

Перед самым концом обеда он ощутил на себе взгляд Лэнса. Подняв голову, Северус увидел, что профессор смотрит на него с каким-то непонятным выражением в глазах, однако при этом он совершенно спокоен. Лэнс, впрочем, не вступил в контакт, тут же отведя глаза. Северус тоже потупился. Он вышел из зала, глядя себе под ноги.

— Эй, Нюниус, смотри, запутаешься в шнурках и разобьешь свой сопливый носик… — услышал он издевательский голос Поттера.

Северус резко остановился. О нет. Ну почему именно сегодня?

— Скорее, носище, — поправил его Блэк.

— То-то посмеемся, — сказал Петтигрю.

— Правда, Нюниус, давно мы не развлекались как следует… — начал Поттер.

Северус глянул на них. Поттер, слегка выставив ногу вперед, нарочито медленно доставал из кармана палочку. Блэк стоял рядом, положив руку на его плечо. Из-за его широкой спины выглядывал Петтигрю. Люпин стоял, прислонившись к колонне и сложив руки на груди. Выходящие из Большого зала студенты не обращали на них никакого внимания.

— Сожалею, Поттер, у меня другие планы, — пожал плечами Северус.

— Нет, вы посмотрите, у него другие планы, — злобно сверкнул очками Поттер.

— Знаешь, Поттер, — устало выдохнул Северус, сжимая в кармане палочку. — Шел бы ты знаешь куда…

— Что?.. Петрифи…

— Мистер Поттер! — Резкий голос МакГонагалл, о которой говорили, что у нее нюх на всевозможные неприятности, заставил мародеров вздрогнуть. — Двадцать баллов с Гриффиндора и недельная отработка с Принглом.

— Как скажете, профессор МакГонагалл, — ответил Поттер, опуская палочку. — А жаль, что вы не дали мне наказать этого сальноволосого ублюд…

МакГонагалл поджала губы.

— Еще пять баллов с Гриффиндора, и если вы не прекратите немедленно, то даже ваши успехи в квиддиче не помогут нам наверстать упущенное. Вы этого хотите, Поттер?

— Это же вы снимаете баллы, профессор, — пожал плечами Поттер, не обращая внимания на предостерегающие жесты Люпина. — Я бы на вашем месте…

— Поттер, судя по тому, как вы относитесь к школьным правилам, вы никогда не будете на моем месте, — сухо ответила МакГонагалл. — Я с вами потом еще поговорю. Идите, и скажите спасибо, что я не снимаю баллов за наглость.

Поттер кивнул, и, развернувшись, отправился прочь. Вслед за ним поспешили Блэк и Петтигрю, а также Люпин. От Северуса не ускользнуло, что последний казался явно чем-то доволен.

***

Через пару мгновений Северус обнаружил, что он идет знакомой дорогой на третий этаж, в кабинет защиты от темных искусств, и буквально заставил себя повернуть к подземельям. Он не пойдет к Лэнсу. Нет. Во всяком случае, не сегодня. Мрачнее тучи, он пересек гостиную и закрылся в спальне.

Ну зачем Лэнс напомнил о его дне рождения? Одно дело, когда обычный день проходит паршиво, к этому он уже привык, но когда…

«Брось. Ты же знаешь, что день рождения и есть самый обычный день, вокруг которого устроили нездоровый ажиотаж. Торты, свечки, подарки…»

При мысли о подарках Северус вздрогнул. Взгляд сам устремился к полке, где на почетном месте стояла «Самая полная энциклопедия зелий». Северус смотрел на нее с минуту, не меньше, утверждаясь в решении, которое только что принял.

Он пойдет к Лэнсу. Придется пойти — ведь он должен вернуть профессору эту книгу. И день рождения тут ни при чем. Конечно, расставаться с энциклопедией Северусу ужасно не хотелось, но оставить ее у себя он не мог.

Северус вздохнул, взял перо и пергамент, раскрыл книгу на оглавлении и принялся искать самые интересные рецепты, чтобы переписать их для себя. Конечно, это капля в море, но все же…

Через час Северус уже стучал в кабинет Лэнса.

— Профессор, это я, Северус Снейп…

— Северус, я ждал тебя, — сказал профессор, распахивая дверь. Северус отметил про себя, что если раньше профессор открывал дверь заклинанием, не выходя из-за стола, то сегодня он встретил его у дверей. На столе уже стояли чайник с двумя чашками, а поодаль виднелась вазочка с печеньем.

— Проходи, Северус, — повторил Лэнс, чуть наклонив голову. — Очень рад, что ты решил зайти.

Северус сухо кивнул, прошел к столу и положил на свободную его часть увесистую книгу. Чашки тихонько звякнули. Лэнс удивленно посмотрел на энциклопедию, а потом нахмурился.

— Северус, зачем… То есть, я хотел сказать, я же тебе ее насовсем отдал.

— Профессор, мне она больше не нужна, — ответил Северус.

Лэнс на миг замолчал.

— Ах вот как… — медленно протянул он. На мгновение его взгляд стал очень жестким.

Северус кивнул, развернулся… и вдруг с удивлением почувствовал, что ему совсем не хочется уходить отсюда. Ну да. Та самая привычка, от которой ему надо избавляться.

— Что же ты стоишь, Северус? — раздался у него за спиной голос Лэнса. — Собрался уходить — уходи.

— И уйду, — буркнул Северус, мельком подумав, что он, кажется, сходит с ума. И еще — что это самый отвратительный день рождения в его жизни. А если он сейчас закроет за собой дверь, то неизвестно, когда он сможет открыть ее в следующий раз… Обернувшись к Лэнсу, Северус спросил: — Я вам больше ничего не должен?

— Твоя совесть может быть совершенно спокойна, — ответил Лэнс. — Занятия с тобой принесли мне моральное удовлетворение.

— Превосходно.

— Превосходно, сэр.

У Северуса вдруг перехватило дыхание — но выражение лица осталось прежним. По крайней мере, он хотел на это надеяться. Все-таки Лэнс хорошо обучил его окклюменции.

— Жаль, что вы не напоминали мне о субординации раньше, сэр, — сказал он после нескольких секунд молчания. — По крайней мере я рад, что мы наконец-то вспомнили о том, что я все-таки ваш ученик, а не лю… не Люциус.

Лэнс рывком поднялся с кресла, и, не глядя на Северуса, указал рукой на дверь.

— Убирайся, — сказал он.

Северус застыл, не веря своим ушам.

Когда Лэнс поднял глаза, Северус почти ожидал увидеть в них вспышку гнева, но… нет, в этих глазах было напускное раздражение и глубокая внутренняя боль — боль бессонных ночей, борьбы с самим собой, череды ошибок и утраченной мечты. И в этот миг Северус с отчетливой ясностью понял, что профессор прав. Как бы они оба ни хотели этого, прежних отношений уже не вернуть. Впрочем, внезапно подумал Северус, действительно ли Лэнс хотел именно этого? А он сам?..

— Профессор, — начал Северус — он и представления не имел, что собирается сказать, но смолчать не мог, — я…

Его слова прервал негромкий стук. Северус и Лэнс переглянулись и одновременно повернули головы к двери.

— Войдите, — после некоторого молчания сказал Лэнс.

Дверь распахнулась. За ней стоял директор.

— Северус, я так и думал, что застану тебя здесь, — произнес он. Его взгляд, пробежавшись по кабинету, остановился на столе с чашками, и Дамблдор улыбнулся: — О, я вижу, вы уже празднуете? С днем рождения, кстати. Надеюсь, этот день оставит о себе приятные впечатления.

— Я вам нужен, директор? — спросил Лэнс.

— Нет, что ты, Мартин, можешь заниматься своими делами, — ответил Дамблдор. — Я пришел за Северусом. Мне нужно сказать ему кое-что важное. Но если вы хотите еще поговорить, то Северус может зайти попозже. Я буду у себя в кабинете. Пароль — «сахарные перья».

Северус перевел взгляд с директора на Лэнса и обратно.

— Я пойду с вами, сэр, — сказал он Дамблдору. Тот кивнул и проследовал к двери, задержавшись на пороге, чтобы пропустить Северуса, идущего следом.

Дверь за ними захлопнулась. Северус с опозданием заметил, что забыл попрощаться с Лэнсом, но Дамблдор шел впереди, и Северусу пришлось поторопиться, чтобы не отстать. По дороге Северус мучительно соображал, зачем же он мог понадобиться директору. Из-за мародеров, чтоб им провалиться? Нет, в этих случаях обычно разбирались деканы факультетов — кстати, именно это являлось причиной некоторой напряженности отношений между Слизнортом и МакГонагалл. Неужели — мелькнула вдруг мысль — из-за этого? Нет, если бы это касалось их с Лэнсом отношений, Дамблдор наверняка предпочел бы разобраться на месте, или хотя бы намекнул Лэнсу, что намерен поговорить и с ним. Значит, что-то другое…

Они довольно скоро добрались до башни, в которой располагался кабинет директора, и Дамблдор, назвав горгулье пароль, вновь пропустил Северуса вперед.

Они стали подниматься вместе с вращающейся лестницей. Северус был здесь впервые, и его сердце учащенно билось. Наконец, когда лестница остановилась, они вошли в кабинет. Северус потрясенно огляделся. Да, это было удивительно. Большинство приборов, расположенных на столиках, тумбочках и в шкафах, Северус считал уже не существующими, недоступными ввиду их дороговизны или вовсе мифическими. Некоторые он не видел даже на картинках и ничего о них не слышал раньше. Первым его побуждением было подойти поближе и рассмотреть их как следует, но потом он подумал, что это будет неприлично. Вряд ли директор позвал его сюда за этим.

Когда Северус это осознал, он перевел свой взгляд на Дамблдора, надеясь, что тот заметит его немой вопрос, и вздрогнул — оказывается, яркие голубые глаза очень внимательно следили за ним. Наконец Дамблдор протянул руку, жестом предлагая ему сесть. Северус предпочел бы остаться на ногах, но перечить директору не осмелился. Он покосился на портреты спящих волшебников, в изобилии висевшие на стенах, и присел. Директор тоже занял свое кресло. На столе неведомо как появилась вазочка с марципанами.

— Угощайся, Северус.

— Я не… спасибо, сэр, — почему-то он не смог отказаться, хотя про себя подумал, что следующие полгода он не сможет даже смотреть на сладкое.

Запихнув в рот сладкий кусочек, он еле проглотил его, и, замерев на краешке сидения, всем своим видом показал, что готов слушать.

Директор соединил подушечки пальцев. Он помолчал некоторое время, явно не торопясь начинать разговор.

— Северус, — наконец сказал он. — Итак, разреши еще раз поздравить тебя с днем рождения.

Северус кивнул в знак благодарности.

— Сегодня тебе исполняется шестнадцать лет, — продолжил Дамблдор. — Ты еще не совершеннолетний волшебник, однако, по моему мнению, уже достаточно взрослый, чтобы принимать некоторые вещи такими, какие они есть. Даже если это не так, я все же верю в твое благоразумие и твердость.

Северус кивнул, ощутив странное покалывание где-то глубоко внутри. Ему было приятно, что директор такого мнения о нем, но что-то в его словах насторожило Северуса.

— Я слушаю вас, сэр, — на всякий случай сказал он.

Дамблдор кивнул и продолжил вновь.

— Несколько лет назад твоя мать просила меня в день твоего совершеннолетия сообщить тебе нечто важное, но я вижу, что необходимость сделать это назрела уже сейчас.

Северус подвинулся на самый краешек стула. Ему стало невероятно интересно: что же его мать скрывала от него столько лет?

— Итак, ты знаешь, что среди некоторых волшебников не приветствуются браки с маглами.

Северус опять кивнул. О да, он знал это. Но к чему директор поднял эту тему?

— Однако ты, Северус, родился именно от такого союза.

Северус дернулся. Конечно, сейчас его далеко не так волновало его происхождение, но все же…

— Так вот, Северус. Когда твоя мать вышла замуж за твоего отца, ее родители очень плохо это восприняли, — сказал Дамблдор. Северус не мог не отметить, что его голос с каждым словом словно становится мягче. — Они посчитали, что это наносит непоправимый ущерб их фамильной чести.

Северус сдвинул брови. Он знал от своих родителей, что его дедушка и бабушка давно умерли, и догадывался по обмолвкам отца, что «плохо восприняли» — это еще очень мягкое определение.

— Значит, они очень рассердились на маму?

— Я бы сказал, что рассердились — это не совсем подходящее слово, Северус, — произнес Дамблдор. — Они ее прокляли.

Северус в который раз кивнул. Этого следовало ожидать. В среде волшебников, помешанных на чистокровности, такой поступок, как союз с маглом, не мог остаться безнаказанным. Интересно, что же они сделали с его матерью, и как она с этим справилась?

— Северус, — очень мягко сказал Дамблдор. — Это проклятие было чрезвычайно изощренным, и боюсь, даже ты никогда не встречался с его описанием в своих научных поисках.

Где-то на дальнем краешке сознания у Северуса мелькнула мысль — неужели директор так хорошо осведомлен о его интересе к содержимому запретной секции? Но то, о чем сейчас шла речь, было намного важнее, и он постарался целиком сосредоточиться на теме разговора.

— Главной особенностью этого проклятия, помимо его необратимости, — при этих словах директора Северус вздрогнул, — является то, что оно было направлено не на твою мать, а на тех, в ком будет течь ее кровь — ее и ее мужа-магла.

— То есть, вы хотите сказать…

— Да, Северус, — подтвердил Дамблдор. — Именно ты находишься под его действием.

— Простите, сэр, а вы не могли бы… — начал Северус, так как директор внезапно замолчал.

— Конечно, мог бы. Я понимаю, что тебе не терпится узнать, в чем оно проявляется, но… — директор снова умолк на мгновение и тяжело вздохнул, — …мне слишком тяжело говорить об этом.

Северус почувствовал, как по его спине побежал холодок. Он не хотел, нет, не хотел узнать о том, что ему сейчас скажет Дамблдор.

— Северус, действие этого проклятия таково, что всякий, кого ты полюбишь, погибнет.

Смысл слов не сразу дошел до Северуса, но когда он понял то, что сказал директор, ему показалось, что на него свалился огромный камень, и он вот-вот умрет, раздавленный его тяжестью.

— По крайней мере, так было задумано, но проклятие сработало немного не так, как рассчитывали Принцы…

Северус замер в невозможной надежде.

— Человек, который дорог тебе, погибнет, только если он тебя любит, — тихо сказал Дамблдор и поправил свои очки-половинки.

— Да что вы говорите? — желчно сказал Северус, который внезапно совершенно перестал верить словам директора. Ему захотелось высказать Дамблдору все, что он по этому поводу думает, и это желание пересилило его обычную осторожность. — И как же это проклятье определяет критерии любви? Насколько мне известно из моих научных поисков, проклятья, направленные на что-то конкретное, прежде всего основаны на точном и не оставляющем иных толкований определении этого предмета. А определения любви, насколько мне известно, размыты и противоречивы. Я не верю в существование этого вашего проклятья, — решительно закончил он.

Дамблдор лишь вздохнул.

— Зачем мне было бы тебе лгать, Северус?

— А потому что вы знаете, — выдохнул Северус, уже успевший об этом подумать. — Знаете про профессора Лэнса. Вы запугиваете меня, чтобы я перестал с ним общаться. Вы думаете, что я… — он на миг запнулся, — …разделяю его чувства. Но между нами ничего не было. Абсолютно ничего.

— Я и не упрекаю тебя в этом, — заверил его Дамблдор, который, казалось, вовсе не сердился на него за эти обвинения во лжи. — Но видишь ли, Северус, для проклятья это совершенно безразлично. Любовь — понятие куда более широкое… Скажи, ведь у тебя наверняка были друзья?

Северус оцепенел, не в силах вымолвить ни слова.

Энтони. Не прошло и двух месяцев с тех пор, как они сдружились, — и он погиб. Нет, это наверняка случайность!

А если нет?

— Но… — выдавил Северус, когда к нему вернулась хоть какая-то способность соображать, — но… моя мама…

— Проклятье действует на всех — за исключением твоей матери, — сказал Дамблдор. — Возможно, Принцы надеялись на то, что она одумается, бросит твоего отца и выйдет замуж за чистокровного волшебника.

— А мой отец должен был умереть?

— Если бы ты любил его — да, — ответил Дамблдор.

Вот оно что… Северус против своего желания ощутил, что начинает верить во все, что сказал ему директор. Но тогда…

— Почему вы не сказали этого раньше?! — выпалил он.

Дамблдор вздохнул снова.

— Эйлин настаивала, чтобы ты как можно дольше оставался в неведении… Это, конечно, безответственно, но я согласился на это, видя, что ты сам ведешь себя так, чтобы ни с кем не сближаться. Я вообще должен был сказать тебе об этом только через год. Никто не мог ожидать, что возникнет такая… непредвиденная ситуация.

— А ему вы скажете? — недовольно спросил Северус, все-таки не до конца удовлетворенный этим объяснением.

— Думаю, это лучше будет сделать тебе, — сказал Дамблдор.

Северус сжал зубы. Он просто не в силах был представить себе этот разговор. Дамблдор с сочувствием посмотрел на него и спросил:

— Есть еще что-то, что тебе хотелось бы знать?

— Ничего из этого мне знать не хотелось, — процедил сквозь зубы Северус, но тут же вспомнил один очень важный вопрос. — А сколько времени?..

— Около шести, — с некоторым удивлением ответил Дамблдор.

— СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ПРОЙДЕТ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОДЕЙСТВУЕТ ПРОКЛЯТЬЕ?! — заорал Северус и тут же испугался собственной вспышки. Портреты на стенах проснулись от его крика, а некоторые даже зажали уши руками. Темноволосый волшебник с заостренной бородкой с ехидцей сказал:

— Это плоды вашего воспитания, Дамблдор!

— Давай поговорим об этом позже, Финеас, — спокойно произнес Дамблдор. Вновь повернувшись к Северусу, он как ни в чем не бывало сказал: — Извини, Северус. На твой вопрос ответить довольно трудно, так как проклятье очень редкое, однако по некоторым данным можно заключить, что это срок порядка одного-двух месяцев. Тем не менее, — повысил он голос, так как Северус уже открыл рот, чтобы его перебить, — ты должен понимать, что все это очень приблизительно. Во-первых, чем могущественнее волшебник, тем больше времени может он противостоять проклятью, пусть и неосознанно. Во-вторых… Ты, наверное, слышал, что Хогвартс защищен особыми чарами?

Северус кивнул.

— Это очень древняя и сильная магия, — продолжил Дамблдор. — Она тоже может на некоторое время отсрочить действие проклятья. В стенах Хогвартса любой будет в большей безопасности, чем за их пределами. За последние тридцать лет здесь не умер ни один человек.

Внезапно Северус почувствовал, что его сознание затуманивается, на сердце ложится какая-то непонятная тяжесть, однако он не смог бы выразить свои ощущения точнее — что-то мешало ему, не давая сосредоточиться.

— Разрешите мне идти, сэр, — попросил он.

— Конечно, Северус, — кивнул Дамблдор.

Северус откланялся и уже собрался развернуться и уйти, когда директор произнес:

— Только обещай мне, пожалуйста, две вещи.

Северус вопросительно поднял бровь.

— Какие именно, сэр?

— Во-первых, — Дамблдор глянул на него поверх очков, — я, конечно, знаю, что ты человек рассудительный и к легкомыслию не склонный, но обещай, что теперь ты будешь вдвое тщательнее обдумывать каждый свой шаг.

Северус кивнул, хотя и не до конца понял, что директор имеет в виду.

— А во-вторых, — глаза директора сверкнули, — помни: в жизни есть смысл, пока ты живешь.

Вот тут Северус запутался окончательно; однако он опять кивнул, пообещав себе обдумать это как следует. Потом. Когда будет в состоянии что-либо обдумывать.

Глава 22

ОСОЗНАНИЕ

На завтрак Северус не пошел.

Он просто не в силах был покинуть пределы своей комнаты. Пусть она была маленькой и неуютной, но, заперев дверь понадежнее, Северус чувствовал себя здесь хоть и в относительной, но безопасности. О том, что будет, когда ему все же придется выйти — и встретиться с профессором Лэнсом, — он пока не задумывался. Было бы хорошо, если бы он просидел здесь все выходные…

Северус с досадой треснул кулаком по зеркалу. Ну почему именно он оказался в таком положении?! Будь проклят тот день, когда повстречались его родители! Оказывается, он обязан своему отцу не только крючковатым носом и испорченной родословной, но еще и…

Будь оно все проклято!!!

***

Стук в дверь. Сначала слабый, но потом все более и более настойчивый.

— Снейп, да сколько можно, открывай! Достал уже!.. — голос… Аннабеллы?

Северус подошел к двери, взмахнул палочкой, и она отворилась настолько резко, что Аннабелла, уже занесшая руку для очередного стука, отшатнулась и чуть не упала.

— Чего тебе, Монтегю?

Аннабелла прожгла его испепеляющим взглядом.

— Мне-то, собственно говоря, ничего, — свысока произнесла она. — Но вот Дамблдор просил тебе передать, чтобы ты обязательно явился на обед, раз уж завтрак пропустил. И я, как староста, должна за этим проследить.

— Я не голоден, — соврал Северус.

— А мне плевать, голоден ты или нет, — решительно заявила Аннабелла, сложив руки на груди, — можешь хоть вообще ничего не есть, но чтобы на обед пошел! Вдруг еще мне влетит, чего доброго…

— Он что, хотел мне что-то сказать? — воскликнул Северус. У него мелькнула безумная надежда: а вдруг все вчерашнее было идиотским розыгрышем?

— С чего бы это? — удивилась Аннабелла. — Даже то, что директор персонально зовет тебя на обед, еще не делает тебя настолько важной шишкой!

— Ну, во-первых, не персонально… — начал было Северус, но Аннабелла, топнув ногой, его перебила.

— Да замолчи уже, зануда несчастный! Сейчас же говори, ты идешь или нет?

Ухмыльнувшись про себя внутреннему противоречию в ее требованиях, Северус сказал:

— Иду, но с одним условием: не заговаривай со мной. Было бы неплохо отдохнуть от тебя хотя бы на выходных.

Аннабелла фыркнула и, не сказав ни слова, развернулась и пошла прочь.

За обедом Северус усиленно делал вид, что не замечает ничего вокруг, кроме своей тарелки. Несколько раз он кожей чувствовал, что Лэнс на него смотрит, и замыкался в себе еще сильнее. Северус так и не решил, как следует поступить. Просто избегать его? Да, пока есть возможность, лучше поступать именно так. Пусть Лэнс пока остается в неведении, какая опасность нависла над ним, а он, Северус, постарается…

А что тут можно сделать? Разве есть какие-нибудь способы повлиять на чувства?

***

Лэнс, к облегчению (и некоторому удивлению) Северуса, так и не предпринял в тот день никакой попытки поговорить с ним. Зато когда в воскресенье за завтраком от стаи сов, нагруженных, в основном, еженедельными приложениями к разным газетам, отделилась одна и сбросила туго закрученный свиток прямо ему в руки, у Северуса ни на секунду не возникло сомнения в том, кто это ему написал.

Северус сорвал красную восковую печать с изображением куницы, несущей в зубах куропатку и попытался развязать тесьму, что ему удалось не сразу. Как не сразу ему удалось вникнуть в его содержание, хотя письмо было донельзя коротким — красивым почерком Лэнса там было написано:

«Мистер Снейп,

Вы были совершенно правы в пятницу.

Мартин Лэнс».

Северус рывком поднял голову, пытаясь разглядеть учительский стол в том тумане, который в этот миг застлал его глаза. Ему показалось, что Пивз уронил на него по меньшей мере статую Григория Льстивого. Все поплыло перед глазами.

— Тебе плохо? — раздался рядом взволнованный голос Обри. — Что-то дома случилось?

— Нет, — нашел в себе силы ответить Северус. Усилием воли он вернул «картинку» на место. Большие глаза Обри, в которых сквозит испуг, однокурсники, как ни в чем не бывало продолжающие просматривать почту, заканчивать завтрак и ужасающе медленно поднимать и ставить стаканы на стол, и за всем этим — Лэнс. Лэнс, который совсем на него не смотрит.

Нет, это было больше, чем Северус мог выдержать сейчас. Он резко встал из-за стола, задев Обри, и почти вылетел из Большого зала, не разбирая дороги.

«Вот бешеный», — донеслось до него. А может, это были чьи-то мысли… Северусу было все равно. Разве что-то имело значение теперь? Он хотел только одного: добраться до своей комнаты, уткнуться в подушку и разреветься. А что будет потом, он не думал.

Он пролежал в кровати до вечера. А вечером к нему вломился Рауг Дерн и принес с собой какой-то пакет. Староста остановился в дверях, скрестив руки на груди, и сказал, что не уйдет, пока Северус его не распечатает.

В пакете оказался прозрачный кулечек с лимонными дольками — Северус помнил их по детству, однажды мама покупала такие, — и записка. В ней косым почерком Альбуса Дамблдора было написано:

«Северус, если ты не хочешь спускаться… то есть, подниматься к ужину, попробуй эти конфеты. Поверь мне, они очень вкусные».

— Конфеты от директора? — приподнял бровь Дерн, заглянув ему через плечо. — Ты, Северус, всем слизеринцам слизеринец. Втираешься в доверие только так! Ну ладно Лэнс, он наверняка всего один год преподавать будет, но это… — Дерн закатил глаза. — Учесть еще, что Дамблдор нас не жалует… Чего доброго, еще директорским любимчиком станешь. Не забудь меня тогда, хорошо?

Дерн подмигнул и вышел из комнаты. И очень вовремя, так как Северус уже нашаривал палочку, чтобы запустить в старосту чем-нибудь поощутимее.

Северус все еще сжимал в руках кулечек с желтым мармеладом. Посмотрев на него, он почувствовал предательское щипание в носу. Он разорвал пакет и сунул в рот одну дольку.

Северус вспомнил, что он не любит сладкое, только когда конфеты кончились. Он скомкал кулечек и вдруг почувствовал страшную злость — на родителей, на Лэнса, на однокурсников, но больше всего почему-то на директора. Это поднялось откуда-то из глубины души, и росло, ширилось, так что Северусу уже стало трудно дышать.

— Ненавижу вас всех! — закричал он и швырнул подушкой о стену, а потом, бессильно упав на кровать, подумал, что самого себя он ненавидит едва ли слабее.

Вдруг Северуса пронзила мысль, заставившая его вновь подскочить.

«А ведь это идея!»

Если он сможет заставить себя ненавидеть Лэнса… если он сможет продолжать портить отношения и вызвать ответную ненависть профессора… ну, хотя бы своим поведением… Может, это даст Лэнсу возможность избежать действия проклятия?

Это вроде бы выглядело логично. С этой минуты Северус решил делать все возможное, чтобы отдалиться от Лэнса еще больше и выстроить между ними сплошную колючую стену.

***

Весь понедельник Лэнс старательно, можно даже сказать — демонстративно, игнорировал взгляды Северуса, а Северус начал думать, что Хогвартс — слишком маленький замок, потому что они постоянно случайно встречались в коридорах и на лестницах, не говоря уже о завтраке, обеде и ужине.

Во вторник на занятии они писали самостоятельную работу по вампирам. Северус раньше всех написал свою работу, встал, подошел к Лэнсу и вручил ему листок. Лэнс посмотрел на него ничего не выражающим взглядом, словно Северус был пустым местом. Северус развернулся и собрался выйти из класса, стараясь справиться с болью где-то с левой стороны груди.

— Мистер Снейп! — раздался голос за его спиной. Но… каким он был холодным!

Северус обернулся.

— Мистер Снейп, я не разрешал вам уходить до звонка, — спокойно сказал профессор.

— Я не нуждаюсь в вашем разрешении! — бросил Северус, вскинув голову.

Лэнс сжал губы и сощурился.

— Да что вы, мистер Снейп?

Кто-то присвистнул. Северус инстинктивно обернулся, и тут же заметил, как карие глаза Джеймса Поттера недобро сверкают за стеклами очков. Да что там Поттер, весь класс уставился на них. Ну и пусть — так даже лучше.

— Я уже написал самостоятельную, — негромко, но твердо начал Северус, — и теперь могу располагать своим временем, как хочу — ну, скажем, пойти в библиотеку и подтянуть свои знания по защите от темных искусств, ибо уровень преподавания этого предмета у нас в школе оставляет желать лучшего!

Северус поверить не мог, что он это сказал. Потом мелькнула мысль: «Как же отреагирует Лэнс?», — а потом Северус вдруг с ужасом осознал, что высказал свое искреннее отношение к его преподаванию.

— Вы слишком умны, как я погляжу… — прищурился Лэнс. — Точнее, так о себе возомнили. Что ж, разрешите вам заметить: умный человек, например, никогда не покажет, что считает окружающих, скажем, глупцами, какого бы мнения он о них ни был в действительности. На это способен лишь… хм, как это будет по-английски… незрелый амбициозный юнец. — Последнюю фразу Лэнс произнес не спеша, выделяя каждое слово. Северус задохнулся от возмущения, но профессор продолжал: — И потом, кто дал вам право рассуждать о моей компетентности? Ваша наглость будет стоить Слизерину десяти баллов.

— Так держать, Нюниус! — прокомментировал Поттер, отрываясь от своего листа. Северус сжал кулаки.

— Гм… Мистер Снейп, раз уж вам так настоятельно необходимо нас покинуть — вы можете идти, — предложил Лэнс. — Но знайте, в этом случае Слизерин лишится еще пятнадцати баллов.

Северус бросил взгляд на слизеринцев. Судя по их лицам, потеря пятнадцати баллов даром ему не пройдет — Дерн показал ему кулак, Аннабелла чиркнула ребром ладони по горлу. Северус не очень-то их боялся, так как прекрасно знал их способности, и так как всегда мог им напомнить, что большинство баллов для Слизерина зарабатывал именно он, но… вот только остракизма ему сейчас как раз и не хватало.

— Что ж, профессор, раз мое общество вам всем так необходимо… — Северус попытался вложить в эти слова как можно больше сарказма.

— Не заблуждайтесь, мистер Снейп, — устало произнес Лэнс. — Я просто пытаюсь вернуть вас в рамки дисциплины. Не думал, что мне придется объяснять вам такие элементарные вещи. И не мешайте остальным.

Северус прошел на свое место, с размаху бросив сумку на стол. Кипя от стыда и раздражения, он не знал, куда деть глаза. А тут еще Миранда с Аннабеллой перешептывались на тему, какая муха его, Снейпа, укусила, причем это было слышно на полкласса. Наконец этот непомерно длинный урок закончился. Но не успел Северус выйти, как его остановил голос профессора.

— Мистер Снейп! Подойдите ко мне.

Северус подошел — профессор наспех проглядывал работы, последние ученики уже покинули класс.

— В чем дело? — спросил Лэнс, обернувшись к нему.

Северус сжал зубы, приготовившись к защите, но, кажется, Лэнс и не собирался проникать в его сознание. Он просто внимательно посмотрел на него, слегка наклонив голову, и добавил:

— Молчите? Ну что ж… Ваше право. Запомните, однако, следующее: я не потерплю нарушения дисциплины на моих уроках. Вы меня поняли?

Северус ничего не ответил, просто развернулся и вышел, невольно подумав: куда же подевались те золотые искорки в глазах?

***

— Снейп, ты что, голодовку объявил? — спросил Стеббинс через день после этого, усаживаясь на диван с номером «Квиддичного обозрения». — Не был вчера на ужине, не был сегодня на завтраке, да и на обеде… Если ты и впрямь голодаешь, то скажи хоть, по какому поводу — может, мы с Долишем тоже присоединимся, а, Долиш?

Он подмигнул приятелю, который сел в соседнее кресло.

— Не смешно, — процедил Северус.

— Конечно, не смешно, — кивнул Стеббинс. — Между прочим, если это по политическим мотивам, то знай, что старушка Милли издала декрет, согласно которому в случае вспышки политического экстремизма виновные подлежат…

— Стеббинс, ты что, с Гремучей Ивы рухнул? — не вытерпел Северус. — Какой еще политический экстремизм?

— А, ну ладно, — кивнул Стеббинс. — Если это не политический экстремизм… А то я подумал, мало ли, может, ты не хочешь учиться в одной школе с грязнокровками…

— Или блондинами, — вставил Долиш.

— Или протестуешь против непринятия обществом свободных взглядов на мытье головы…

— Порошок семи камней нюхали, что ли? — прищурился Северус.

— А что это такое? — поинтересовался Долиш.

— Забудьте, — буркнул Северус. Эти идиоты даже о Порошке семи камней не слышали.

— Слушай, Снейп… — начал Стеббинс.

— Нет, это ты послушай, — вскочил со своего места Северус. — Вас обоих не касается, что я делаю и почему!

— Нас касаются возможные следствия твоих поступков, — проворчал Долиш.

— Что? — Северус выгнул бровь.

— Долиш, — вдруг вмешался Стеббинс. — Мне кажется, Снейп сейчас к конструктивному диалогу не готов, а потому…

— Считайте, что я не хожу обедать из-за того, что с вами невозможно находиться в одном помещении, — потеряв терпение окончательно, прошипел Северус, резко развернулся и направился в сторону выхода.

— Какой тут, на фиг, конструктивный диалог? — услышал он за собой недоуменный голос Долиша.

Северус ощущал вполне понятное раздражение — все как с цепи сорвались… И Лэнс тоже хорош — как он может вести себя так! Тот самый Лэнс, который всего две недели назад говорил ему… говорил ему… Северус остановился и прислонился к стене посреди коридора, вспомнив, как все было: фиолетовые сумерки, морозный зимний вечер и Лэнс — Лэнс, казавшийся таким… хрупким, и нежным, и страдающим… Тогда ему хотелось убежать подальше, все забыть и не видеть профессора. Когда же он узнал про дедов «подарок», ситуация изменилась — он снова хотел отдалиться от Лэнса, правда, уже совсем по другой причине. Но теперь, когда Лэнс сам отстранился от него, Северус чувствовал странную неудовлетворенность. Ему очень хотелось знать, когда Лэнс был искренним, тогда или сейчас. У него даже мелькнула шальная мысль — пойти и спросить об этом самого профессора, но потом Северус ее отбросил: уж слишком нелепо она выглядела. Что ему, остаться после урока с вопросом: «Скажите, профессор Лэнс, если вы так просили меня не прерывать наши отношения, то почему же теперь смотрите на меня как на пустое место?»

Мимо Северуса время от времени проходили студенты, не обращая на него внимания. Он не двигался с места, потому что уже забыл, куда собирался идти, и напряженно размышлял.

Такое поведение со стороны Лэнса было бы логичным, знай профессор про проклятье, но он этого знать не мог, если только… Если только директор ему об этом не сказал. Ну конечно! Вот в чем причина. Северус судорожно сглотнул. Нет, конечно, Лэнс имеет полное право так поступать. В конце концов, кто в здравом уме продолжал бы общаться с ним, рискуя собственной жизнью? Но… он мог бы хотя бы поговорить с ним об этом! Ведь не свалился бы ему от этого камень на голову. Впрочем, кто их знает, эти древние проклятия…

«Ты идиот, — вдруг промелькнула мысль. — Это все началось еще до того, как ты сам узнал о проклятье. А в то, что Дамблдор сначала сообщил ему, а не тебе, я никогда не поверю».

В расстроенных чувствах Северус поплелся в библиотеку. Ему вдруг пришло в голову посмотреть что-нибудь в Запретной секции. Может, там найдется что-то, что подскажет ему, как действовать в этой ситуации? А ведь Лэнс, кажется, был прав насчет художественной литературы… Но потом, уже почти дойдя до дверей, он вспомнил, что у него нет пропуска, прошипел сквозь зубы что-то нелицеприятное в свой адрес и отправился к декану.

Слизнорт, к счастью, оказался у себя в кабинете. Впустив Северуса, он даже не показал, что удивлен.

— Сэр, мне нужен пропуск в Запретную секцию, — прямо с порога начал Северус.

— Гм… — Слизнорт прошел к своему креслу, придвинул к себе пергамент и уже приготовился писать. — Ну, и какая же книга тебе нужна?

— Э-э… — Северус только тут понял, что не знает. — Ну, как бы это сформулировать, сэр…

Перо Слизнорта застыло над пергаментом. Взглянув декану в глаза, Северус заметил там легкий след удивления.

— Северус, хотя бы из какой области? — задал наводящий вопрос Слизнорт. — Для какого предмета тебе это надо? Может, я что-нибудь посоветую…

— Ну… — Северус почувствовал, что заливается краской. Не скажешь же Слизнорту, человеку, который его раз в восемь старше, что ему нужно поискать что-нибудь об отношениях, да еще таких… специфических. — Забудьте, сэр.

Вот теперь во взгляде Слизнорта появилось не только удивление, но и беспокойство, смешанное с… интересом?

— Северус… ты хорошо себя чувствуешь? — чуть помедлив, спросил он. — Может, тебе немного ослабить нагрузку, я знаю, ты всегда много занимаешься…

Обалдеть. Вот теперь декан считает, что он конченый псих. Северус горько усмехнулся.

— Я не… со мной все в порядке, сэр. Я пойду?

— Подожди. — Слизнорт медленно поднялся с кресла, подошел к одному из шкафов, извлек оттуда склянку с золотистым составом и протянул ее Северусу. — На вот, продегустируй, а потом выскажи свое мнение.

Северус недоверчиво посмотрел на декана, но потом подумал, что для Слизнорта вряд ли имеет смысл травить студентов. А даже если и имеет — не все ли ему, Северусу, равно?

Он принюхался, потом отпил, слегка нахмурился и вынес свой вердикт:

— Медуница, полынь, немного пыльцы с крыльев бабочки, вид не определю, простите… И еще нектар ириса. Да, точно. Это… это что, транквилизатор?

— Именно, — кивнул Слизнорт. — Неплохой, между прочим.

— Но зачем… — Северус возмутился и не смог закончить фразу, тем более что это грозило бы непременным нарушением субординации. К тому же транквилизатор, видимо, понемногу уже начал действовать — на Северуса накатила приятная расслабленность.

— Иначе ты бы все равно пить не стал, — отмахнулся Слизнорт. — Мне Поппи уже доложила о твоем отношении к подобным зельям. Ладно, вопрос закрыт. Что касается книг… Может, ты у меня посмотришь и выберешь что-нибудь, раз ты пока сам не знаешь?

Северус с подозрением посмотрел на декана — тот никогда еще не предлагал ему собственных книг, — и заметил в его круглых глазах намек на иронию. Неожиданно для себя он подумал, что Слизнорт не зря столько времени прослужил под началом у директора — кое-какие свойства характера главы Хогвартса оставили на нем свой отпечаток. Как бы то ни было, упускать такой шанс он не собирался. Он кивнул, и Слизнорт щелкнул пальцами.

У дальней стены возникли стеллажи от пола до потолка с рядом полок и книгами.

— Я их аннигилирую, когда не нужны, — пояснил Слизнорт в ответ на изумленный взгляд Северуса, — чтоб места не занимали.

Северус приподнял бровь, но от комментариев воздержался и молча направился к полкам.

Ожидания его не обманули. Все, что можно было найти по зельям, написанное за последнюю тысячу лет, кажется, было здесь. Ну может, за исключением последних десятилетий — Северус давно уже понял, что в этом вопросе его декан был консерватором. Глаза Северуса просто разбежались от увиденного, а рука замерла перед полками, не зная, за что схватиться. Но он удержал себя — он ведь здесь не за этим. К тому же наверняка «Самая полная энциклопедия зелий» лучше.

Нет, вот об этом лучше не думать.

— А… у вас есть что-нибудь… ну… по мерам ликвидации последствий крайне тяжелых форм проклятий? — запинаясь, проговорил Северус.

Слизнорт хмыкнул:

— Сразу видно, что много общаешься с Мартином — нахватался у него канцелярских выражений.

Северус вздрогнул, но тут же сжал губы и придал лицу совершенно невозмутимое выражение.

— Ладно, ладно, шучу, — улыбнулся Слизнорт. — Вон, посмотри, во втором шкафу слева. Третья полка сверху.

Северус подошел к указанному шкафу. На полке стояли книги сплошь в черных переплетах, окованных железом, и без надписей на корешках. Он в задумчивости протянул руку, не зная, какую взять.

— Ты не выбирай, — посоветовал Слизнорт. — Это все одна и та же. Всегда, когда восстанавливаю, что-то не так выходит…

Северус чуть слышно хмыкнул, надеясь, что Слизнорт не обратит внимания, и взял с полки первый попавшийся тяжелый том.

— Спасибо, профессор.

— Да, кстати, — вдруг сказал Слизнорт. — Хочу предупредить: чтение гнетущее, даже для тебя. Поэтому рекомендую, для того чтобы отвлечься…

Он махнул палочкой, и с соседней секции вспорхнуло несколько небольших книжек в цветных шелковых обложках.

— Что это? — удивился Северус.

— Хм, романы. Почитай, может, тебе понравится, — пожал плечами Слизнорт.

— Я не… — Северус уже собирался сказать, что не имеет ни малейшей склонности читать подобную литературу, но тут неожиданно для себя выдавил: — Спасибо, сэр.

— Не за что, — ухмыльнулся Слизнорт.

Северус поспешил испариться прежде, чем в очередной раз за сегодня скажет или сделает какую-нибудь глупость. Однако на пороге он обернулся:

— Сэр, я хотел бы попросить вас…

— Не беспокойся, Северус, — перебил его Слизнорт, успокаивающе махнув рукой. — Здесь нет карточно-каталожной системы, и никто не узнает, что ты их у меня брал. Только верни их, пожалуйста, в том же состоянии.

***

Было, наверное, уже далеко за полночь. Как и следовало ожидать, в черном томе не оказалось ничего подходящего к его случаю. Северус сначала быстро проглядел, потом более внимательно прочитал некоторые разделы: попадалось кое-что интересное, но опять же для него сейчас бесполезное. Часа через полтора он ее захлопнул без особого удовлетворения. Тут его взгляд упал на стопку разноцветных книжек, которые ему всучил Слизнорт. Он инстинктивно поморщился, но тут с удивлением обнаружил, что его рука тянется к ближайшей в нежно-абрикосовом переплете.

«А, ладно, какая разница», — сказал он себе.

Северус с опаской открыл книгу. «Словно какой-нибудь том из Запретной секции», — мимолетом ухмыльнувшись, отметил он. Золотообрезные страницы пахли чем-то вроде маминых духов. Буквица была выведена киноварью. Взгляд Северуса скользнул по названию. «Заколдованный замок». Хм. Может, и впрямь интересно?

Книга рассказывала про волшебника, который помогал магловскому рыцарю найти возлюбленную, похищенную его недругом и спрятанную в замке. Определить местонахождение замка было почти невозможно, потому что на него наложили какое-то заклинание. Но в конце концов замок все-таки нашли и девушку освободили. Захлопнув книгу, Северус хмыкнул. Ну и дурак же был этот темный чародей — стоило наложить заклинание Доверия, и этот замок могли искать хоть до сих пор. А вообще ощущение было настолько странное… Ведь наверняка там написана одна неправда. Стоит ли об этом думать?

Впрочем, чтение его увлекло — Северус и не заметил, как наступило утро. Ну вот. Теперь весь день он будет представлять собой то еще зрелище мародерам на радость. А первой парой — защита…

«Ну и пусть. Кому какое дело?»

Спать ложиться уже смысла не было, и Северус, протирая глаза, стал собираться на занятия.

Глава 23

СЦИОГЛИЕРУС

— Северус…

Северус запрокинул голову и прикусил губу, чтобы не застонать. Лэнс покрывал поцелуями его шею, постепенно спускаясь к ямке между ключицами, прерываясь лишь для того, чтобы шептать его имя.

— Да… да, профессор… — наконец отозвался Северус. — Что мне делать?..

— Что хочешь.

Пальцы Лэнса поочередно расстегнули пуговицы — одну за другой. Северус вцепился ему в плечо, пытаясь стянуть мантию, и выгнулся всем телом, когда рука Лэнса скользнула ему под рубашку и он провел ладонью по его ребрам.

— Скорее, — вырвалось у Северуса.

— Мы разве куда-то торопимся? — удивился Лэнс и чуть прикусил мочку его уха. Северусу не удалось сдержать стон. Теплая, жаркая волна разлилась по телу, он ощутил непривычное возбуждение. Ему стало так хорошо… но в то же время его не покидало странное ощущение, что времени совсем мало, хотя он и не знал, как это объяснить.

— Да… то есть нет… то есть… — бессвязно отвечал он, вдыхая запах волос Лэнса.

— Скажи мне… — шептал Лэнс, прижимая его к себе.

— Я… я не знаю, — почти так же тихо ответил Северус и уткнулся лбом в плечо профессора.

— Десять баллов со Слизерина, — внезапно отстранившись, сообщил Лэнс.

— За что? — удивился Северус прежде, чем осознал, что его щека прижата к чему-то твердому, поза крайне неудобна, и… и что он, собственно говоря, после бессонной ночи заснул на уроке защиты от темных искусств.

Северус резко сел, расширившимися от ужаса глазами глядя на Лэнса. Это… это был сон… Только вот десяти баллов Слизерин лишился, кажется, наяву.

— Guten Morgen, мистер Снейп! — широко улыбаясь, сказал Лэнс. Студенты, до этого момента, очевидно, затаившие дыхание в предчувствии чего-нибудь интересного, расхохотались. Петтигрю, покосившись на Северуса, сделал вид, что клюет носом.

Северус, чье сердце до сих пор колотилось, как бешеное, вскочил, дернул сумку и в мгновение ока вылетел из класса, не заботясь о том, сколько еще баллов потеряет Слизерин. Остановился он только тогда, когда оказался в противоположном конце коридора. Сон с него как рукой сняло. Тяжело дыша, Северус оперся о стену недалеко от каменной химеры, а потом присел на корточки.

Отрицать очевидное дальше не было смысла. Ему… небезразличен профессор Лэнс. Более того, он его… он хочет с ним близости — и даже сейчас, думая об этом, Северус вновь почувствовал нарастающее возбуждение. Стоп. Северус встряхнул головой, пытаясь выбросить из головы непристойные мысли.

«О чем ты вообще думаешь?! Теперь же совершенно ясно, что Лэнс вешал лапшу тебе на уши, когда… — Северус даже мысленно не смог повторить слова Лэнса, сказанные ему в канун Нового года. — И вспомни про проклятье!»

Северус прикусил губу. Если Лэнс действительно врал, то проклятье на него не подействует. А если все же нет? Он умрет… Сердце Северуса пропустило один удар. И в том, и в другом случае его внезапно возникшие желания… мягко говоря, излишни. Но как, как избавиться от этих мыслей?! А эти сны уже ни в какие ворота не лезут!

И тут вдруг перед его внутренним взором проплыло оглавление энциклопедии, в котором среди множества прочих был раздел «Приворотные и отворотные зелья». Ну конечно же! Как он сразу не подумал про отворотное зелье? Ну зачем он вернул книгу Лэнсу?..

Северус поднялся, чувствуя, как на душе… не то что бы полегчало, но стало как-то проясняться. Надо как можно скорее взять в библиотеке книгу с рецептом, желательно уже сегодня, и сварить хорошую порцию отворотного зелья. И вдруг тогда можно будет надеяться, что все проблемы останутся позади?

«Это не малодушие, — убеждал он сам себя, идя к своему декану за очередным разрешением. — Это просто наиболее рациональное решение проблем».

***

Слизнорта, разумеется, в такое время в кабинете не оказалось. Северус обругал себя за недогадливость: придется дожидаться обеденного перерыва. Вот только на уроки он сейчас идти не в силах. Снова видеть однокурсников? Только не это…

Он выждал время в библиотеке, которая практически пустовала. От нечего делать Северус листал книги в надежде найти что-нибудь полезное, хотя прекрасно понимал, что нужная ему литература окажется только в Запретной секции. Мадам Пинс косилась на него весьма неодобрительно, не без оснований полагая, что он прогуливает уроки. В обед библиотекарша выгнала его и двух шестикурсников с Когтеврана, заперла дверь и удалилась в Большой зал. Когтевранцы, оживленно переговариваясь, последовали за ней. Северус спустился к кабинету Слизнорта, решив ждать его там.

Наверное, прошла целая вечность, прежде чем Слизнорт появился из-за угла коридора.

— Северус? — удивился он. — Что такое? Почему тебя не было на уроке?

— Прошу извинить меня, сэр, — негромко сказал Северус. — Мне стало плохо на защите от темных искусств, и я не пошел на остальные уроки.

Слизнорт открыл дверь кабинета.

— Наверняка начитался на сон грядущий? Молчи, молчи, можешь не отвечать… А я говорил тебе, что чтение гнетущее… — Он вошел, Северус последовал за ним. — К счастью, почти все описанные там проклятья очень трудно реализовать на практике. Иначе, впрочем, я бы тебе ее и не дал. Кстати, что же привело тебя ко мне? Это из-за твоего недомогания? Может, тебе нужно какое-нибудь зелье?

«Нужно. Отворотное».

— Понимаете, сэр, — начал Северус, — вчера я пришел просить у вас пропуск в Запретную секцию, но… но у меня совершенно вылетело из головы, что мне нужно. Вы, наверное, были очень удивлены…

— Я очень удивлен сейчас, если верно понимаю, к чему ты клонишь, — прервал его Слизнорт. — Ты что, уже прочитал все те книги, которые взял у меня вчера?

— Не все. Но мне нужна конкретная книга, сэр, — сказал Северус. — Пожалуйста, выпишите мне пропуск.

Слизнорт грузно опустился в свое кресло.

— Что на этот раз?

— Что угодно о приворотных и отворотных зельях, — выдавил Северус, изо всех сил пытаясь показать голосом, что эта тема его интересует только с научной точки зрения.

Глаза Слизнорта, и без того круглые, округлились еще больше.

— Вот оно что… — медленно проговорил он, вертя в руках перо. — Северус, присядь, пожалуйста.

Северус посмотрел на декана с некоторой опаской и сел на краешек стула.

— Я не буду тебя долго задерживать, — пообещал Слизнорт, — потому что перерыв уже скоро закончится. Но ты, пожалуйста, послушай меня. Когда я был молодым, вот примерно как ты сейчас, у меня уже был… м-м-м… некоторый излишний вес. И я очень переживал по этому поводу. Дело в том, что мне безумно нравилась одна девушка… ах, Урсула, Урсула… — Слизнорт на миг прикрыл глаза, но потом вновь испытующе глянул на Северуса. — Я был уверен, что она на меня и не взглянет из-за моей внешности, и готов был на любое безумие. Но вот что я тебе скажу, Северус. Применение приворотного зелья, как ты должен знать, незаконно. И в этом есть глубокий смысл, потому что любовь сымитировать нельзя. К счастью, я вовремя это понял, и знаешь, что сработало лучше любого зелья? Я просто набрался смелости и пригласил Урсулу в Хогсмид. И оказалось, что все мои переживания были надуманными.

— И что? — не удержался от вопроса Северус.

— Что было дальше, не так уж важно для этой истории. Мы встречались два года, потом тихо и мирно расстались, она вышла замуж, и сейчас в Хогвартсе учатся один ее правнук и пятеро праправнуков, — улыбнулся Слизнорт.

— И вы решили, что я собираюсь варить приворотное зелье? — Северус изобразил возмущение, которое, впрочем, отчасти было искренним.

— Северус, — немного укоризненно сказал Слизнорт. — Тебе почти исполнилось шестнадцать…

— Уже исполнилось, — перебил Северус.

— Тем более. Тебе шестнадцать лет, ты очень странно себя ведешь в последнее время, постоянно рассеян… Не нужно быть великим мудрецом, чтобы понять, что с тобой происходит. — Слизнорт улыбнулся и одновременно поднял руку, предупреждая протест Северуса. — И ничего страшного в этом нет, со всеми бывает. Вот только пропуск я тебе не подпишу, уж извини. Попробуй хотя бы за ней поухаживать, наверняка ей понравится…

— Вы ошибаетесь! — почти выкрикнул Северус, стиснув кулаки до того крепко, что ногти вонзились в ладонь. — Я ни в кого не влюблен! Мне просто… просто интересно, какой рецепт у приворотного зелья! Я даже варить его не собираюсь!

Слизнорт покачал головой.

— Это слишком опасно, Северус. Извини, но скоро уже звонок… тебе, кстати, полегчало? Ты пойдешь на занятия?

— Наверное, — процедил Северус и встал. — Простите, сэр, что побеспокоил вас.

— И не обижайся, — наставительно сказал Слизнорт. — Скорее всего, ты сам все поймешь в недалеком будущем. Я очень надеюсь, что ты все же прислушаешься к моим советам.

Северус пошел на трансфигурацию, ужасно досадуя, что он так и не раздобыл рецепт. Хорош этот Слизнорт со своими историями столетней давности! Впрочем, было бы гораздо хуже, если бы он действительно догадался…

***

Ни у МакГонагалл, ни тем более у Лэнса, да и вообще ни у кого из остальных преподавателей Северус так и не решился попросить пропуск. Однако книга на эту тему нужна была ему позарез, и он подумал, что нет другого выхода, кроме как отправиться в библиотеку ночью.

Это оказалось на удивление просто. Замок открывался элементарной Алохоморой, а Запретная секция и вовсе была отделена от основного помещения библиотеки только перегородкой. Северус, держа перед собой ярко светящуюся палочку, без труда перелез на территорию Запретной секции и стал изучать заголовки книг. Многие из них были ему знакомы: некоторые он уже читал, некоторые упоминались в других исследованиях. Но сейчас он искал именно книги об отворотных зельях, чем раньше никогда не интересовался.

После десяти минут поисков Северус наконец наткнулся на нужную полку, уселся на корточки и принялся пролистывать книги. В большинстве из них, как с разочарованием отметил он, не приводилось никаких рецептов — лишь довольно расплывчатое перечисление свойств и противопоказаний. Стопка книг рядом с ним росла, и Северуса все больше и больше клонило в сон. К тому же и прошлой ночью он практически не спал…

Еще через полчаса он все же кое-что нашел. В основательно потрепанной книжице приводилось несколько рецептов самых распространенных приворотных и отворотных зелий. Удобнее всего, конечно, было бы просто прихватить книгу с собой и разобраться на досуге, но неизвестно, когда бы при таком раскладе у него получилось бы ее вернуть. А прикарманить библиотечную книгу ему все же не хотелось. Поэтому он, скрипнув зубами, достал предусмотрительно захваченный с собой пергамент. Причем чтобы выбрать наиболее подходящий для него рецепт, приходилось учитывать и то, какими ингредиентами он мог располагать. Конечно, Северус основательно пополнил свои запасы перед началом учебного года, но вот ни драконьей крови (он перевернул страницу, с сожалением вздохнув), ни толченого рога двурога у него не было: уж очень они дорогие…

Наконец Северус увидел рецепт отворотного зелья под названием Сциоглиерус с более-менее обычными, легкодоступными компонентами: когти летучих мышей достать не проблема, яд болотной гадюки можно заменить соком сумаха, немного слюны каракурта у него хранится про запас… Труднее всего, пожалуй, было достать волос нужного человека, но и это в конечном счете разрешимо… Он вздохнул с облегчением. Впрочем, у зелья имелся и серьезный недостаток: его действие проходило уже через двадцать четыре часа. Но с этим можно было смириться. Он сварит большую порцию, ее надолго хватит. Главное, что составители книги обещали «полную потерю симпатии и влечения, а также всех положительных чувств, к выбранному волшебнику или волшебнице».

Северус быстро переписал рецепт, поставил книги на место и, отчаянно зевая, пошел обратно.

***

За обедом Северус, незаметно достав волшебную палочку, подумал: «Акцио волос Лэнса!» Кинув быстрый взгляд на профессора, он заметил, что тот чуть вздрогнул и в недоумении почесал затылок. Сам волос легко коснулся его палочки секунды через две. Северус осторожно снял его и спрятал подальше, чтобы не потерять.

Вроде бы все шло удачно, но Северуса почему-то терзало смутное беспокойство. Впрочем, он вскоре разобрался в его причине: ведь была пятница, и если бы все шло как раньше, он бы как раз сейчас собирался на занятие окклюменцией… Северус сжал зубы, напомнив себе, что совсем скоро Лэнс будет ему безразличен. И впервые за долгое время в пятницу после обеда он пошел к себе в подземелья, а не на третий этаж.

Через час Сциоглиерус был готов. Северус перелил его из котла в склянку побольше, отмерил чайную ложку и глотнул. Вкуса практически не чувствовалось, что, в принципе, было логично: ведь обычно отворотные зелья должны подмешивать кому-то другому. Теперь осталось подождать немного, пока оно не усвоится организмом, а следующую порцию принимать можно только через сутки.

***

За следующие три дня раздражительность Лэнса ничуть не уменьшилась, однако Северуса он теперь игнорировал, словно его и вовсе не существовало. Конечно, два из этих трех дней пришлись на выходные, и еще неизвестно, как Лэнс поведет себя на уроке во вторник, так что судить было еще рано, но из разговоров в гостиной Северус понял, что профессор уже в понедельник успел не угодить многим. С Барти Крауча он снял десять баллов (как заверял возмущенный первокурсник, совершенно незаслуженно), Агата Тиммс во всех подробностях пересказывала Сабрине подслушанную в коридоре перепалку Лэнса с МакГонагалл… А если еще учесть то, что в последнее время дисциплина в Хогвартсе и так страдала: придуманное лично Северусом заклинание Левикорпус неведомым образом оказалось известно всей школе, и на переменах его применяли вовсю, — не стоило удивляться, что доставалось многим. Северус только недоумевал: неужели профессор не в силах скрывать свои эмоции? Ведь он превосходно владеет окклюменцией…

Впрочем, после принятия зелья Северус стал думать о Лэнсе гораздо реже, чем раньше. У Северуса пропало всякое желание провоцировать его на конфликт и вообще разговаривать с ним. Ему теперь вообще ни с кем не хотелось разговаривать. Определенно, без навязчивых мыслей о профессоре жить стало гораздо легче, но что-то все же было не так. Хотя… жил ведь он точно так же до встречи с Лэнсом, и все было нормально. Другой жизни он себе и не представлял. Сейчас, вспоминая свои недавние метания, Северус даже думал, что это просто смешно. Вот разве что проклятье смешным не назовешь… но опять же, в чем проблема? Всегда при необходимости можно приготовить это замечательное отворотное зелье.

Северус недвижно сидел в кресле в гостиной. Был вторник, и прошел первый урок по защите от темных искусств, когда Северус смотрел на Лэнса совершенно равнодушно, даже с некоторой неприязнью. В течение учебного дня все было нормально, но сейчас он начал чувствовать себя очень странно: ему ничего не хотелось, навалилась какая-то апатия, голову словно сдавило тисками, даже пошевелиться он не мог, будто постепенно все силы его покидали. Он воспринимал происходящее, но все: звуки, образы, реплики девчонок-первокурсниц — казались чем-то отдаленным, странным и чужим. На миг ему показалось, что гостиную заполняет холодная вязкая масса. Он решительно затряс головой, пытаясь отогнать это ощущение. «Резкость» вернулась, но на это, казалось, ушли все оставшиеся силы. К тому же голова заболела еще сильнее. «Да что это со мной?» — безжизненно подумал он.

— Да что это с ним! — на диван в нескольких шагах от него упала сумка, а потом рядом плюхнулся Долиш. — Не понимаю! Что я опять сделал не так? Ну, ты, Стеббинс, ну вот скажи!

— Ну… — Стеббинс покосился на Северуса, опустился в кресло рядом с диваном, приложил ладонь ко лбу и изобразил глубокую задумчивость. — Долиш, ты не находишь, что он в последнее время какой-то странный? Нет, то есть он вообще интересный субъект, но в последнее время я решительно отказываюсь его понимать… А что на этот раз случилось?

— Ты же помнишь, как он на меня сегодня наорал, как Этельред Всегда Готовый, так знаешь, что он сказал, когда я пришел на отработку?

— И что же? — удивился Стеббинс, а Северус чуть не выкрикнул то же самое. Стоп. Речь идет о Лэнсе. Его это вообще не должно интересовать, зелье ведь действует… но тем не менее, все же интересовало.

— «Долиш, какого хрена вы явились!»

Обычно равнодушные глаза Стеббинса широко распахнулись:

— Он что, так и сказал: «какого хрена»?

— Да нет, — раздраженно отмахнулся Долиш, — он заменил это слово на «тролля», но смысл-то остался…

— Он, значит, не вспомнил, что оставлял тебя сегодня на отработку за ту записку, — кивнул Стеббинс.

— Да нет, потом он вспомнил, прочитал целую лекцию, а потом погнал к Слизнорту мыть котлы. Знаешь ведь, я это терпеть не могу…

— А Слизнорт…

— А Слизнорт меня отпустил, похлопал по плечу и сказал, что все котлы уже чистые, а преподавателей доводить не надо, у них работа и так нервная… Да кто его доводит?

— Может, ты, Снейп… — начал Стеббинс.

Ну вот, только этого не хватало! И почему это некоторым так нравится совать нос в чужие дела?

— С чего бы мне его доводить? — подозрительно прищурился Северус.

Долиш и Стеббинс переглянулись.

— Я хотел сказать, может, ты, Снейп, знаешь, — спокойно пояснил Стеббинс. — Вы же вроде раньше друг с другом ладили?

— Вот еще, — хмыкнул Северус. — Он просто… ну… уважал мои способности.

— Ты, Снейп, когда-нибудь сдохнешь от скромности, — пообещал Долиш.

Северус состроил самую презрительную свою гримасу, хотя по-настоящему злиться на Долиша у него не было сил.

— Итак, вот что мы имеем на данный момент, — объявил Стеббинс, подняв вверх указательный палец. — Преподаватель, который слетает с катушек — одна штука; студенты, которым достается — целый факультет…

— Другим тоже влетает, — проворчал Долиш.

Северус подумал, что не мешало бы поискать рецепт зелья от головной боли, но остался сидеть на месте. Он приложил руку ко лбу. Ладонь показалась ему по-настоящему ледяной, и голова от этого прикосновения немного унялась.

— А не все ли тебе равно? — пожал плечами Стеббинс. — Не отвлекай меня… Любимчики, которым достается еще больше — две шт… Долиш, ну что ты на меня так смотришь, хорлампу ясно, что вы со Снейпом у него любимчики!

Долиш хмыкнул, но ничего не сказал. Северус ощутил укол ревности. Ерунда, конечно, а все-таки… Да нет, бред. Да в чем вообще дело?! Он ведь не должен, не должен ничего чувствовать к Лэнсу! Превозмогая головную боль, Северус представил себе Лэнса и действительно ничего не ощутил, кроме глухого раздражения. Странное зелье какое-то…

— Задача, — сказал Стеббинс, вставая с кресла и начиная прохаживаться перед диваном, — разобраться в причине происходящего.

Лучше бы не надо, подумал Северус.

— Да он просто псих ненормальный, — проворчал он вслух.

— Принимается как один из ответов, — кивнул Стеббинс.

— Может, у него что-то случилось? — предположил Долиш, глянув сначала на Северуса, потом на Стеббинса.

— А вам-то до этого что за дело? — спросил Северус.

— Любопытно, — ответил Долиш. — К тому же я пострадавшая сторона.

«Ты еще не знаешь, кто тут пострадавшая сторона!»

Некоторое время Долиш и Стеббинс молчали, обдумывая ситуацию. Северусу это совсем не нравилось, но отвлечь их от чего-то, что их заинтересовало, как он убедился за почти пять лет учебы, было практически невозможно. Наконец Долиш высказал очередную догадку:

— Возможно, кто-то или что-то так на него повлияло, что он и стал на всех отыгрываться…

— Это очевидно, друг мой, — заметил Стеббинс. — Не думаешь же ты, что это был сглаз?

— Да ну, — фыркнул Долиш, — сглазить преподавателя по защите от темных искусств!

— А что, травма на производстве… — развел руками Стеббинс.

— Флитвик заметил бы. Или МакГонагалл… Дамблдор, наконец… Нет, твоя версия определенно безосновательна.

Дамблдор… Неожиданно Северус вспомнил об их с директором разговоре. А что, если… Вдруг так начинает действовать его проклятье? Северус знал, что по этому принципу построены некоторые жуткие проклятия — человек под их действием сходит с ума, а потом умирает. Но нет. Лэнс все-таки не походил на сумасшедшего.

— А может, — словно из ниоткуда появился Обри, — у него личная проблема… ну, вы понимаете…

Он отвернулся, опустив глаза.

— Да уж, понимаем, — хохотнул Долиш. — Не переживай. Это не имеет отношения к делу. Кстати, твоей ненаглядной Септиме…

— Профессору Вектор! — возмутился Обри.

— Ну, ладно, пусть профессору — ей тоже непонятно, что происходит. Я случайно услышал, как она вчера говорила Декстре: «Мартин будто с луны свалился. Я ему про поурочные планы, а он мне про цены на энциклопедии по зельям!» Да и вряд ли между Лэнсом и Вектор что-то есть.

— Правда?! Откуда ты знаешь? — с надеждой спросил Обри.

— Мне так кажется, — пожал плечами Долиш, и Обри немного поник.

— Он прав, — заметил молчавший пару минут Стеббинс. — Иначе было бы заметно — слишком запросто они друг с другом разговаривают, и никаких влюбленных взглядов за обедом.

— Осторожничают, — не унимался Обри.

— Да нет же, говорю тебе…

— Обри, поскольку ты очень хочешь, чтобы тебя убедили, лучше не будь таким настырным, — заметил Северус. Лицо Обри сразу стало очень-очень грустным. Долиш нахмурился, Стеббинс покачал головой — эта парочка явно не одобряла того, что он говорил, но Северус продолжил: — По-моему, у них прекрасные отношения. Я был бы рад, если бы они…

«Нет, мантикора тебя сожри, ты вовсе не был бы рад. О нет», — Северус так и не смог закончить фразу. Кажется, он понял недостаток Сциоглиеруса: он в самом деле избавлял от всех положительных эмоций, но оставлял без внимания отрицательные. Например, ревность.

— Не обращай внимания на Снейпа, — сказал Стеббинс Обри. — Ты же знаешь, какая он заноза.

— Идиоты, — буркнул Северус, рывком поднялся из кресла и пошел к себе в комнату.

— Эй, Снейп, ты куда?

— Отстаньте.

— Слушай, Долиш, а может, это эпидемия? — донеслось до него. — Вот и Снейп туда же…

— Да нет, Стеббинс, вот Снейп-то как раз теперь нормальный…

Они продолжали еще о чем-то спорить, но Северус их уже не слышал.

Глава 24

САМОЕ ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРИЗНАНИЕ

Эти дни — ужасные, невыносимые, нескончаемые — надолго остались в памяти Северуса. Он по-прежнему принимал отворотное зелье, потому что это был хоть какой-то способ облегчить ситуацию, и оно помогало, но ему от этого, как ни странно, было не легче. Вдобавок теперь голова болела у него довольно часто. Зелья мадам Помфри помогали мало. Северус не сомневался, что всему причиной нервы и бессонница — такое бывало у него и раньше, правда, проявлялось не так сильно. Хуже всего было то, что ни защищать свои мысли, ни читать чужие при головной боли он практически не мог.

Второй триместр был в разгаре — январь подходил к концу. Профессорам, можно подумать, заняться было нечем, кроме как загружать все курсы большими по объему, но совершенно бестолковыми домашними заданиями, эти идиоты из квиддичной команды усиленно готовились к матчу с Когтевраном, а те, у которых осталась хоть капля мозгов, усердно учили материал в библиотеке. Там обычно проводил время и Северус. Лэнс даже как-то пытался вызвать его на разговор — в последнее время он отчасти успокоился и больше стал походить на себя — но Северус, разумеется, разговаривать с ним не пожелал. Одна только манера Лэнса вставлять в свою речь иностранные слова выводила его из себя.

Северус чувствовал нарастающее раздражение по отношению ко всем окружающим. Как он раньше не замечал, что вокруг него одни уроды и придурки? Он без конца огрызался в гостиной и библиотеке, грубил всем подряд, так что однажды довел Миранду до слез. Что же касается мародеров, то самый вид Джеймса Поттера раздражал его до такой степени, что как-то раз на зельеварении, с ненавистью глядя на его взъерошенный затылок, Северус… нет, не придумал, это слово не отражало сути в должной степени… скорее, ему само пришло в голову одно заклинание. Северус даже не знал, как оно действует, но не сомневался, что ничего хорошего в нем нет. Улучив момент, когда за зельем можно было не следить, он достал из сумки учебник и записал его туда на всякий случай с пометкой «от врагов». Испытывать его он пока не собирался.

В понедельник Северус сидел, как обычно, за «столом зубрил» — как уже успели прозвать в школе их укромное месторасположение в библиотеке. Люпина сегодня не было, Регулус сразу как пришел в библиотеку, скользнул к стеллажам и не выходил оттуда уже довольно долго, видимо, что-то разыскивая. Эванс сидела над раскрытой книгой, наморщив лоб и закусив губу. Северусу стало даже интересно, что же она такое читает, особенно учитывая, что последний раз она перевернула страницу минут пять назад. Он встал и прошел к соседней полке за какой-то якобы нужной ему книгой, и на обратном пути исподтишка глянул ей через плечо. Его удивлению не было предела — уход за магическими существами, третий курс, да еще и вверх ногами.

— Эванс, ты что, читать разучилась? — прошипел он, но тут же пожалел об этом. Однако он продолжил, словно что-то подталкивало его к разговору… если только поток взаимных оскорблений можно было так назвать. — Или, может, ты учишься читать вверх ногами?

— А тебя, Снейп, никто не просил совать свой длинный нос не в свое дело, — поморщившись, ответила она и перевернула книгу. — И вообще, для меня просто загадка…

Тут она закусила губу и замолчала. Северус пожал плечами.

— В этой жизни много загадок, — бросил он, в очередной раз удивляясь сам себе.

Эванс, отложив столь непривлекательную книгу, уже собиралась уходить, но замерла.

— Да, — ответила она, посмотрев прямо в глаза Северусу. — И одна из них — как человек, который одержим желанием доказать всем свою исключительную одаренность, не замечает того, что творится у него под носом!

— Я не понимаю, о чем ты, — равнодушно пожал плечами Северус, хотя на самом деле его заинтересовало, что же она имеет в виду.

Вместо ответа Эванс достала из сумки книгу под заглавием «Любовные ловушки: редкие рецепты» и положила перед ним. А ведь этой книги не было в библиотеке, когда он искал рецепт отворотного зелья! Она что, все это время была у нее? Северус почувствовал, как у него сжимается сердце: неужели Эванс знает… знает… Что она знает?

— Зачем мне это? — решил прояснить ситуацию он и понизил голос, чтобы не привлечь внимание мадам Пинс. — Меня не интересуют ваши девчоночьи глупости!

Северус попытался возмутиться как можно более натурально, и, видимо, презрительная гримаса удалась — Эванс снова поморщилась.

— Меня тоже! — вспыхнула она, а потом спохватилась и перешла на шепот. — Мне Слизнорт дал задание для курсовой, и я…

— Ты считаешь, мне это интересно? — перебил ее Северус, приподняв бровь. — Зачем ты мне это подсовываешь?

— Да потому, идиот ты этакий, — громким шепотом выпалила Эванс, — что у тебя уже кожа на ушах шелушится, а если ты ничего не предпримешь ближайшие дни, то начнет болеть голова, а потом…

— Что ты несешь? — При упоминании о голове Северус немного испугался, но попытался скрыть это под маской раздражения и недоверчивости.

Эванс уже лихорадочно что-то искала в книге. Но, видимо, нужная страница никак не отыскивалась.

— Объясни, наконец… — начал Северус, но Эванс устало подняла на него глаза, очевидно, сетуя на его непроходимую тупость.

— Неужели ты не замечаешь? Кто-то постоянно дает тебе Сциоглиерус! Это очень сильное отворотное зелье!

Северус хмыкнул. Ему полегчало — Эванс ничего не знает.

— Кому это надо? — почти весело спросил он.

— Послушай, как бы странно это не звучало, но… — запинаясь, начала она, — может, в тебя кто-нибудь… влюбился, и… нет, не перебивай — и дает тебе отворотное зелье потому, что думает, что ты влюбился в кого-то другого?

— Что за чушь! — снова фыркнул Северус. На самом деле ему было вовсе не смешно, но он хотел проследить ход мыслей Эванс. Голову сдавило словно обручем, и он никак не мог сосредоточиться. — И кто бы это, по-твоему, мог быть?

Она ведь не знает про Лэнса. Она не может знать…

— Ну-у… — Эванс опустила глаза, но тут же снова упрямо вздернула подбородок. — Ну, я не знаю наверняка, но… я думаю, что это Блэк.

— Ты с ума сошла! — ошарашенно воскликнул Северус. — Сириус или Регулус?

Еще ни разу в жизни Северус не видел такого удивления на чьем-либо лице, не говоря уже о старосте Гриффиндора. Глаза Эванс широко распахнулись, как если бы она увидела Пивза, раскланивающегося со школьным завхозом, или Слизнорта, совершающего утреннюю пробежку вокруг Хогвартса.

— Вообще-то я имела в виду Нарциссу… — медленно сказала она.

— Вы меня звали? — спросил Регулус, высовываясь из-за стеллажа. — Или мне показалось?

— Показалось, — бросил Северус. Эванс внимательно посмотрела на Регулуса, а затем перевела взгляд на Северуса и обратно.

Северус закусил губу, а потом выпалил:

— Знаешь, Эванс, когда придумаешь еще что-нибудь интересное, можешь написать об этом книгу и издать ее под своим именем. Хватит с меня этих глупостей!

Он, не глядя, бросил свои вещи в сумку и, круто развернувшись, вышел из библиотеки. Он страшно злился на Эванс, которая так не к месту и не вовремя влезла со своей наблюдательностью, на Слизнорта, который дает студентам такие нелепые темы, и на себя — за то, что такая блестящая идея провалилась. Он и не знал, что у этого зелья такие побочные эффекты… А тут еще эта Нарцисса! С чего это Эванс решила, будто она… Стоп. Северусу разом припомнились тысячи мелких фактов, коротких разговоров, случайно оброненных взглядов. Все сложилось в единую картину. Так вот оно что… Но, однако же, в последнее время она совсем не пыталась общаться с ним…

Да, от этих влюбленностей и в самом деле одни проблемы.

***

Теперь, когда Северус узнал о побочных эффектах Сциоглиеруса, он был вынужден прекратить его принимать. Это решение далось ему нелегко. Он ненавидел самого себя за то, что продолжает думать о Лэнсе, хотя тот не обращает на него никакого внимания. А самое худшее — к нему вернулись эти сны… Северус даже начал прогуливать уроки защиты от темных искусств, но Лэнс и на это не реагировал никак. Да чтоб он провалился!

За завтраком в четверг Северус не испытывал никакого желания есть. Он вяло поковырялся ложкой в десерте, но даже нежное шоколадное мороженое его совсем не привлекло. Он с некоторой завистью посмотрел на Стеббинса, который, можно было подумать, не ел целую неделю.

В Большой Зал влетели совы с обычной утренней почтой. Как обычно, это повлекло за собой шум, гвалт и оживленные переговоры. Краем глаза Северус заметил явное волнение на зардевшемся лице Нарциссы Блэк, торопливо распечатывающей свое письмо. Нет, все-таки, наверное, она уже и думать забыла, что интересовалась им, Северусом… И тут только он заметил, что письмо принесли и ему. Несколько взъерошенная, явно не школьная сова нетерпеливо ждала, когда от ее лапы отвяжут свиток пергамента.

У Северуса екнуло сердце. Неужели… нет, не может быть. Она не стала бы… хотя…

Северус сжал свиток в руке и поспешно выбежал из Большого Зала, оставив на столе нетронутый завтрак. Он не испытывал ни малейшего желания читать письмо при посторонних, и никогда не понимал остальных, обсуждающих полученные новости за завтраком, а зачастую и на первых занятиях. Впрочем, совы, наверное, приносят им хорошие новости…

С тех пор, как он поступил в Хогвартс, Северус Снейп не получал хороших новостей никогда.

Устроившись в абсолютно пустой библиотеке подальше от бдительного ока мадам Пинс, Северус распечатал письмо и убедился, что предчувствия его не обманули.

«Дорогой Северус, — писала его мать своим несколько причудливым почерком. — Ты, наверное, удивлен получить от меня письмо. Прости за долгое молчание. Прости также за проблемы, которые тебе это причинит. Дело в том, что мне опять понадобился омицидиум. Ты знаешь, что больше мне обратиться не к кому. Пришли его, пожалуйста, так скоро, как только сможешь. У тебя непревзойденный талант по части зелий, я это всегда знала. Напиши мне хоть что-нибудь — в прошлый раз я и двух слов не дождалась. И, разумеется, никому об этом не говори. Твоя любящая мать Эйлин».

Северуса вдруг охватило непреодолимое отвращение — к матери, к отцу, ко всему свету, к самому себе. Впрочем, к последнему он уже привык. Теперь, значит, придется готовить омицидиум… Нет, он не тревожился о технической стороне дела. Зелье было довольно сложным в приготовлении, но два года назад он вполне справился. И неплохо справился: по крайней мере, никаких побочных эффектов не наблюдалось.

Вот только кому-кому, а студентам уж точно готовить подобные зелья было строжайше запрещено.

***

Северус снова не пошел на защиту от темных искусств. Он не мог себя заставить смотреть в глаза профессору Лэнсу — тем более что тот превосходно владеет легилименцией. У него не было сил вести себя отвратительно. Кроме того, Лэнс все равно должен был рассердиться за прогул.

Он знал, что у профессора Слизнорта первой пары не было, а это значило, что он задержится за завтраком… и неплохо задержится. О любви Горация Слизнорта к вкусной и изысканной еде слагал легенды весь Хогвартс. Таким образом, Северус получал время, необходимое на то, чтобы позаимствовать нужные ему ингредиенты из профессорского шкафа.

В этот раз все прошло неожиданно просто. Он поежился, вспомнив, как в прошлый раз его застукал Пивз и едва не растрезвонил об этом на всю школу. Северус тогда в последний момент успел оглушить полтергейста, а потом засунул его в ближайшие доспехи, так что у Пивза, пришедшего в себя, своих проблем хватило. А сегодня он сумел добыть все, что нужно, без проблем. Рецепт он сохранил еще с прошлого раза.

«И как может Слизнорт так безответственно к этому относиться? — думал Северус. — В Хогвартсе кто угодно может варить что угодно! Я бы на его месте ни за что бы этого не допустил. Хотя скорее рак на горе свистнет, чем я окажусь на его месте».

Северус вошел в свою спальню, запечатал за собой дверь паролем, развел под котлом магический огонь и приступил к изготовлению омицидиума.

Зелья, которое должно убить его не рожденного пока братика или сестренку.

***

На остальные занятия Северус тоже не пошел. Отчасти из-за зелья, которое нельзя было оставлять без присмотра, отчасти из-за того, что он не хотел никого видеть. Однокурсники, к тому же, вряд ли будут страдать от его отсутствия. По крайней мере, никто не хватился его за обедом, никто не стучал в дверь, хотя до него доносились оживленные голоса из гостиной. «Наверное, обсуждают эту Блэк и ее письмо, — устало подумал Северус. — Повезло ей с женихом, конечно… И как им не надоело? Своих дел, что ли, нет?» Но в глубине души мелькнула мысль, что лучше уж не иметь никаких дел и перемывать косточки всем подряд, чем оказаться в его ситуации. От этого настроение Северуса окончательно испортилось, потому что он терпеть не мог завидовать тем, кого презирает.

После обеда, часа в четыре пополудни, омицидиум был готов. А у Северуса вдруг прорезался зверский голод. Он вспомнил, что ничего еще сегодня не ел, и пожалел о пропущенном обеде. Но делать было нечего. Стараясь не отвлекаться на неожиданно навязчивые мысли о еде, он осторожно перелил буро-зеленое зелье в пузырек, тщательно запечатал его и пошел в совятню.

Зимнее солнце, клонившееся к закату, заливало теплым оранжевым светом пустынные коридоры Хогвартса. Но Северус не мог перестать дрожать. Он осторожно продвигался вперед, следя за тем, чтобы не наткнуться на Прингла. Спутанные волосы чуть ли не полностью закрывали его лицо. Почему-то за такой импровизированной завесой Северус чувствовал себя увереннее. Добравшись до совятни, он перевел дыхание, вытащил пузырек с омицидиумом и осторожно принялся его запаковывать. Получился довольно-таки внушительный мягкий сверток. Северус уже выбрал сову и собрался было отправить ее к матери, но внезапно вспомнил, что она просила написать хоть что-нибудь.

Со вздохом он подошел к полке, взял с нее лист пергамента и перо с чернильницей, разложил все на низеньком столике у стены и задумался.

О чем ему вообще писать матери? «Здравствуй, мама, у меня все нормально. Правда, эти идиоты мародеры надо мной постоянно издеваются, но это ведь еще с первого курса, поэтому я привык. Еще я никак не могу выбросить из головы своего нового преподавателя — профессора Лэнса. Ты его знаешь, вы еще вместе играли в плюй-камни. Правда, я тут узнал о проклятье, которым меня наградили твои родители, так что он, получается, должен умереть. Это не считая того, что он преподает защиту от темных искусств, то есть больше года ему здесь не протянуть в любом случае». Северус саркастически усмехнулся, представив себе свою мать, получающую такое письмо. Он окунул перо в чернильницу и стал писать.

«Здравствуй, мама, посылаю тебе зелье, которое ты просила. Надеюсь, все пройдет нормально. У меня, в общем-то, все хорошо. Жалею только об одном: что тебе не к кому было обратиться за омицидиумом шестнадцать лет назад. Северус».

Он запечатал письмо, привязал объемистый, но легкий сверток к лапе совы и отпустил ее в воздух. А потом развернулся к выходу и пошел обратно, едва сдерживая слезы.

***

Чем больше проходило времени, тем сильнее Северус сомневался в правильности своего решения ничего не говорить Лэнсу. Иногда, особенно бессонными ночами, на него накатывало непреодолимое желание рассказать ему все, чтобы было с кем поговорить об этом, чтобы он был не один… Но остатки здравомыслия подсказывали, что он просто хочет переложить свои проблемы на плечи других.

«Но это и его проблемы тоже, — возражал он себе. — Это ведь из-за него все началось. Если бы он не предложил мне заниматься окклюменцией, то ничего бы и не было».

Никогда еще Северуса не раздирали такие противоречия.

Благоразумная часть его сознания, к которой он привык прислушиваться, во весь голос заявляла ему, что выбранная им тактика поведения все же является правильной. Но даже когда ему удавалось выбросить из головы картины гибели Лэнса, мысли, мучившие его, не уходили. Северус понимал, что единственный выход в данном положении — вести себя так, чтобы профессор Лэнс в нем разочаровался. Тогда проклятье перестанет ему угрожать, и с ним будет все в порядке. «И ты должен этому радоваться, Северус», — в очередной раз напомнил о себе рассудок. И Северус горячо с этим согласился.

Проблема была в том, что все его существо отчаянно восставало против этого. В этом году он, пожалуй, впервые в жизни был счастлив. Северус даже не мог себе представить, как он жаждал, чтобы его любили, ведь он постоянно твердил себе, что недостоин этого. Почему, ну почему Дамблдор не рассказал ему о проклятии раньше? Тогда он смог бы настроиться, подготовиться, да и вообще… ему ведь нечего было терять. А теперь есть!

Сознание Северуса разделилось на две части, которые вступили в жестокую схватку. Одна из них, казалось, испытывала наслаждение от беспрестанных унижений и напоминаний, что он — ничтожество и трус. Другая же хотела свернуться в комочек, забиться в укромное местечко и спрятаться от безжалостного пикирования, от невыносимой боли. Раньше Северус и не подозревал, насколько страшным оружием может быть слово. Он тщательно искал свои самые слабые, самые уязвимые места и беспощадно наносил по ним удары. Однажды, вымотавшись в бесконечной борьбе с самим собой, Северус подумал, что иные слова могут причинить боль не меньше, чем заклинание Круциатус. «Надо только знать, что именно сказать… это самое сложное. Хотя нет, в принципе, владея легилименцией…» Но додумывать эту мысль Северус не стал.

А Лэнс… Лэнс все-таки, похоже, не врал ему. Северус с болью видел, что он практически все время подавлен, меж бровей четко обрисовалась складка, которой раньше заметно не было, и держится он… может быть, из последних сил. Хотя может, у Северуса просто не к месту разыгралось воображение. Они не перемолвились за это время ни единым словом, даже как учитель и ученик, и Северусу иногда отчаянно хотелось с ним поговорить. Но он всегда напоминал себе, что налаживать отношения с ним нельзя. А то, что он задерживался чуть ли не после каждого урока защиты, то подбирая нечаянно рассыпанные письменные принадлежности, то завязывая покрепче шнурки… это было просто стечение обстоятельств, не более того.

Уже шел февраль, и на защите они начали проходить дементоров. Тема была объемная, они должны были изучать ее до самых каникул, и даже от самого ее названия веяло холодом. В среду Северус перед самым звонком пролил немного чернил на парту, и ему снова пришлось задержаться. Он призвал с доски тряпку и принялся сосредоточенно возить ей по парте, размазывая пятно во всех направлениях.

— Вообще-то для этого есть заклинание, — не выдержал Лэнс, уже около минуты глядя на безуспешные попытки Северуса.

— Что? А… я и забыл, — невозмутимо сказал Северус. — Экскуро!

Парта засияла девственно чистой поверхностью. Северус нагнулся за сумкой.

— Постой, — внезапно сказал Лэнс.

Северус замер.

— Я… — начал Лэнс, запнулся, но тут же продолжил: — Я так больше не могу. Я настаиваю, чтобы ты объяснил мне, в чем дело.

— Настаиваете? А сыворотку правды вы с собой не принесли случайно? — язвительно спросил Северус и скрестил руки на груди.

Нельзя, нельзя с ним налаживать отношения!

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Я никогда не использовал такие вещи, — с досадой ответил Лэнс.

— Конечно, — согласился Северус, постукивая пальцем по локтю. — Зачем вам сыворотка правды? Вы ведь хорошо владеете легилименцией и можете прочитать мысли любого… почти любого.

— Не издевайся, Северус, — процедил сквозь зубы Лэнс. — Да, я слишком хорошо обучил тебя окклюменции. Но в любом случае я не собираюсь вытаскивать из тебя ответ силой.

— Ах, ну да, как же я упустил это из виду, — закатил глаза Северус. — Это ведь непедагогично…

Лэнс сжал кулаки.

— Неужели ты не понимаешь, что мне нужно это знать?! — выкрикнул он. — Это как-то касается меня? Я что-то сделал не так? Почему твое поведение так изменилось именно после дня рождения? Отвечай!

«Мог ли Дамблдор тогда как-нибудь оклеветать меня? Нет! Не мог!»

В следующий же момент Лэнс, словно спохватившись, поставил мысленный барьер, и выражение его лица вновь стало непроницаемым.

— Переходный возраст, не иначе, — пожал плечами Северус и убрал волосы с лица, чтобы не лезли в глаза.

— Не делай из меня дурака!!! — вышел из себя Лэнс.

— Почему бы вам не говорить громче, сэр? — хмыкнул Северус. — А то еще не во всем Хогвартсе вас слышно…

Выражение лица Лэнса стало таким, что Северус даже отступил на шаг. Однако в следующий же миг профессор, кажется, пришел в себя.

— Очень хорошо, — почти прошептал он, и Северус с ужасом узнал в его голосе собственные интонации. — Извини, что побеспокоил тебя. Ты… ты маленький эгоист, вот ты кто. Можешь…

Ах так?! Эгоист? Ну ладно, держитесь, профессор!

— Вы просто ничего не понимаете! — выпалил Северус, и Лэнс осекся на полуслове. — Дамблдор сказал мне, что… что на мне лежит проклятье! Всякий, кого я полюблю, погибнет! Так что вы в опасности, и я не могу… — он вдруг умолк, пораженный странным выражением лица Лэнса. Профессор должен был почувствовать страх, испуг, но…

— Знаешь, Северус, — уголком рта улыбнулся Лэнс, — это самое оригинальное признание в любви, которое я когда-либо слышал.

На секунду или две в пустом классе защиты повисла глубокая тишина.

— ДА ВЫ МОЖЕТЕ ХОТЬ КОГДА-НИБУДЬ ГОВОРИТЬ СЕРЬЕЗНО?! — взорвался Северус, когда до него наконец дошел весь смысл сказанного. Он с грохотом швырнул сумку о парту, с огромным трудом подавив желание просто-напросто придушить Лэнса и отчаянно надеясь, что за ниспадающими прядями волос не видно, как заполыхали у него уши.

— И кого из нас слышно во всем Хогвартсе? — не удержался Лэнс, но поспешно поднял руку еще до очередного взрыва негодования Северуса. — Стой, не обращай внимания… Так это… то, что ты сейчас сказал… Это что, серьезно?

— А вы думали, я тут шутки шучу? — огрызнулся Северус, уже чувствуя, как на смену злости приходит какое-то опустошение.

Лэнс переменился в лице и отвел взгляд, вновь прикусив губу, но теперь его лицо было белым, как мел. Северус не двигался с места. Они стояли так в совершенном молчании еще секунд пятнадцать.

— Мне нужно поговорить с Дамблдором, — наконец сказал Лэнс и быстро вышел из кабинета.

Северус не мог видеть, о чем думал профессор в этот момент, но у него почему-то возникло четкое ощущение, что Лэнс идет увольняться.

Глава 25

АСТРОНОМИЧЕСКАЯ БАШНЯ

Северус не думал, что после того, как он расскажет Лэнсу о проклятии, ему станет еще хуже — но, тем не менее, было именно так. И это, конечно, было связано с тем, как Лэнс на это отреагировал. Видимо, Дамблдор объяснил ему, как обстоит дело — и он испугался, совершенно очевидным образом испугался, во всяком случае, не делал пока никаких попыток поговорить с ним, Северусом. Впрочем, Лэнс продолжал вести занятия, и разговоров о его уходе никаких не велось. Либо Северус тогда ошибся, либо (что почему-то казалось ему вероятнее) его уговорил остаться директор — ну где найдешь преподавателя в середине года?

«Почему ты обижен? Любой бы на его месте испугался, — возражал себе Северус. — И вообще, разве не этого ты добивался, когда обо всем ему рассказал?»

Очевидно, в глубине души он все же ожидал не этого. Ну что ж, кажется, так и будет проходить вся его жизнь.

В понедельник на втором уроке истории магии Северус, измотанный до предела бессонными ночами, провалился в отрывочный и бессвязный, но от того не менее кошмарный сон. Лэнс исчез, он был в опасности, причем Северус точно знал, как это иногда бывает во сне, что все это случилось из-за него. Одни видения сменялись другими, как в калейдоскопе — и он блуждал по темному лабиринту, отчаянно пытаясь разыскать профессора Лэнса, как вдруг ощутил через пелену сна, что кто-то настойчиво повторяет его фамилию.

Северус заморгал, неспособный сразу отвлечься от сновидения, и его взгляд постепенно сфокусировался на темном силуэте на фоне нестерпимо яркого окна. Он прищурился.

— Снейп, я к тебе обращаюсь, сколько можно тебя будить! — раздраженно сказал силуэт голосом Обри. — Ты тут до обеда спать собираешься? Пошли на нумерологию!

— Сейчас, — буркнул Северус, протирая глаза. Он собрал листки незаконченного конспекта, кое-как запихал их в сумку и поднялся с жесткого стула. Мышцы затекли от неудобной позы, в ногах немного покалывало. Северус заметил, что кроме них, в кабинете больше никого не было. Видимо, остальные уже ушли, а профессор Бинс даже не заметил, что он заснул. Впрочем, кому до этого было хоть какое-нибудь дело? Северус и сам не раз видел, как его однокурсники, чаще всего Дерн, использовали историю магии для того, чтобы получше выспаться, потому что остальные преподаватели вряд ли позволили бы такое на своих уроках…

Обри еще раз поторопил его:

— Сколько можно копаться! А если опоздаем?!

— Ну и шел бы себе, — огрызнулся Северус, закупоривая чернильницу и помещая ее вслед за конспектами в сумку. — Хотя если и опоздал бы, это не конец света. Ну, назначит Вектор тебе отрабо… — он осекся.

— Вряд ли. Скорее, баллы снимет, — вздохнул Обри.

Дорога до кабинета нумерологии прошла в угрюмом молчании с обеих сторон.

***

Вектор открыла классный журнал, лежащий на столе, записала в нем тему урока и подняла глаза на класс.

— Итак, все рассчитали таблицы для своего имени и даты рождения, о которых я говорила вам в пятницу?

— Да! — тут же откликнулась Эванс, переглянувшись с Ариадной Эйр. На нумерологии они с Эйр всегда сидели рядом, да и вообще, похоже, неплохо ладили между собой.

Вектор встала со стула и подошла к доске.

— Теперь необходимо дать вашим результатам верное истолкование. В отличие от прошлой темы, здесь важно не то, какие цифры у вас присутствуют, а то, какие отсутствуют. Если у вас отсутствует единица, — она принялась что-то писать на доске, поясняя свои слова примерами, — то ваша нерешительность и неуверенность в себе создают вам определенные проблемы…

Северус увидел, что сидящий перед ним Обри впился взглядом в свою таблицу, и усмехнулся. Вдруг у него возникло странное ощущение пустоты — в ушах еле слышно зазвенело. Северус на секунду прикрыл веки, а потом опустил глаза на свои записи. Строчки, написанные его мелким, убористым почерком, начали медленно расплываться, словно он смотрел на них под водой. Он встряхнул головой, откинув волосы назад, и попытался вновь переключить внимание на Вектор.

— …Если у вас отсутствует двойка, — доносился ее голос откуда-то издалека, пробиваясь сквозь шум в ушах у Северуса, — то вы беспокойны и нетерпеливы, а также склонны к мысли, что все вертится вокруг вас… Вы даже рискуете заболеть манией преследования…

Рука профессора летала над доской, на которой появлялись все новые иллюстрации и таблицы. Слабое постукивание мела становилось все более отчетливым, сила звука нарастала, и вот уже Северус морщился от шепота однокурсников и голоса Вектор, бьющего по его барабанным перепонкам с неожиданной силой. Что-то похожее он чувствовал, когда находился под действием зелья, улучшающего слух, но откуда у него теперь такая невыносимая обостренность чувств? Северус перестал воспринимать хоть какой-нибудь смысл слов Вектор. Он обхватил руками голову и зажмурился. Вот бы сейчас просто взять и исчезнуть. А еще лучше — вернуться в те времена, когда они с Лэнсом пили чай у него в кабинете и разговаривали… о чем они только не разговаривали! Эта осень была, пожалуй, самой счастливой для Северуса…

Но этому уже не быть никогда.

Профессор Лэнс умрет. Или… или разлюбит его. И как раз сейчас, сидя на уроке нумерологии, Северус с ужасом понял, что его больше устроил бы первый вариант. А иначе… он просто возненавидел бы Лэнса.

Северус впал в какое-то странное оцепенение и не в силах был воспринимать ничего из окружающего мира. Он вцепился руками в сиденье стула так, что пальцы заныли от напряжения. В голове не осталось ни одной мысли. Только минуты через две он немного пришел в себя и подумал, что, похоже, начинает сходить с ума.

Северус оглянулся на остальных. Все продолжали записывать объяснения Вектор. Он смахнул с лица выступившие капельки пота, заправил выбившиеся пряди волос за уши и тоже взял перо. Вечером надо будет посмотреть у кого-нибудь, что именно он пропустил. А до вечера еще так нескоро… Он вспомнил, что ему предстоят еще древние руны, а после обеда — Слизнорт, и поморщился. Северус просто не представлял себе, как сможет в таком состоянии выдержать до конца учебного дня. Может, сходить к мадам Помфри? Нет, она ему ничем не сможет помочь…

— Что с вами, мистер Снейп? — От голоса профессора Вектор он дернулся, как от удара током. — Вам нехорошо?

— Уже все в порядке, — ответил Северус.

— Это обязательно встретится вам на С.О.В., — предупредила она, обвела взглядом притихший класс и продолжила урок.

Интересно, преподавателей в самом деле не волнует, что происходит со студентами — лишь бы они сдали экзамены? Северус раздраженно нахмурился, встретив немного обеспокоенный взгляд Эванс, отвернулся от нее и, низко склонившись над партой и заслонив свои конспекты рукой, принялся делать вид, что записывает слова Вектор. На самом же деле он и не вслушивался. Эта тема ничего особенно сложного собой не представляла.

***

— А теперь запомните: с этим зельем нужно быть очень осторожным! — серьезно сказал Слизнорт. — Малейшая передозировка может привести к летальному исходу!

Урок зельеварения подходил к концу. Они под руководством Слизнорта только что сварили зелье Вербенациум, обладающее мощнейшим целебным эффектом, и теперь декан Слизерина счел своим долгом предупредить студентов о возможной опасности.

— Запишите, что вес препарата должен относиться к весу тела как один к пятидесяти тысячам! — продолжал наставления Слизнорт. — А в случае… Мерлина ради, Северус, на что ты там смотришь? Повнимательнее, пожалуйста, это важно! Так вот, в случае ослабленного иммунитета дозу необходимо сократить еще вдвое…

Северус перестал слушать преподавателя, расширенные зрачки его уставились в пустоту. Только что ему в голову пришла мысль… и как он раньше до нее не додумался? Это же так просто! Столовая ложка Вербенациума — и его невыносимая, невозможная, кошмарная жизнь подойдет к концу!

Или нет, не будет он принимать отраву! Что он, ядов не видел, что ли? Лучше пойти на площадку Астрономической башни, окинуть последний раз взглядом окрестности Хогвартса, взобраться на парапет и шагнуть навстречу ослепительной пустоте. И будет полет — первый и последний в его жизни, ведь он никогда не летал даже во сне. И ему не будут нужны глупые приспособления вроде метлы: он полетит свободно как птица, как ветер, как мысль!

Северус помчался к выходу, как только урок закончился. У двери он остановился, будто запнувшись, и оглянулся на Слизнорта. Тот разговаривал с Лили Эванс — видимо, они обсуждали сегодняшнее зелье. Профессор всегда относился к нему хорошо, а сейчас он, Северус, смотрел на него последний раз, хотя Слизнорт об этом и не подозревал. Блеск в глазах, лысина, пышные усы, круглый живот — Северус четыре с половиной года знал Слизнорта, но сейчас видел как будто впервые. «Прощайте, профессор», — подумал Северус и вышел в коридор.

Коридоры Хогвартса… На переменах они всегда полны студентов, которые лихорадочно перемещаются от одного кабинета к другому. Коридоры — это не цель перемещений, и все проходят по ним, не задумываясь. Однако что за Хогвартс был бы без коридоров? Выйдя из подземелья, Северус прислонился лбом к стене и постоял так некоторое время. Было ощущение, что если прислушаться, можно будет услышать то, что хотят сказать стены. Все это — в последний раз.

Так, теперь надо подождать, когда никого не останется рядом со входом в башню, а то еще кто-нибудь увидит… Улучив подходящий момент, когда коридор практически опустел, и лишь два привидения в стороне вели какую-то беседу, Северус юркнул внутрь.

Через минуту подъема по винтовой лестнице у него перехватило дыхание. Сняв с себя сумку, набитую книгами — и зачем только брал с собой? — Северус оставил ее на ступенях. Принцу-полукровке больше не понадобятся его учебники.

И вот он поднялся наверх. Утром выпал снег, и площадка вся была укутана ослепительно белым нетронутым покрывалом. Северус поежился от холода и направился к парапету, оставляя за собой четкие следы.

Окрестности Хогвартса выглядели теперь совсем не так, как осенью. Низко стоящее солнце на ясном голубом небе, режущая глаза белизна снега. Снег был везде: он простирался до горизонта, лежал на кронах деревьев в Запретном лесу, окружал озеро. Северус перегнулся через парапет и посмотрел вниз. В животе екнуло. Почему-то при взгляде снизу, вот с того холма, башня казалась не такой высокой…

«Простите меня, профессор Лэнс, — думал Северус, взбираясь на парапет. — Я так больше не могу… а может быть, после моей смерти проклятье Принцев и перестанет действовать, кто знает? Прости, мама…»

«Помни о полете. Сейчас уже все закончится».

Шатаясь, Северус встал в полный рост, и при одном взгляде вниз у него тут же закружилась голова и подогнулись колени.

«Нет, лучше было все-таки отравиться!» — мелькнула паническая мысль. Охваченный животным страхом, Северус захотел спрыгнуть обратно на площадку, но тут, к своему ужасу, он понял, что потерял равновесие и сейчас камнем упадет к подножию башни. Он хотел закричать, но что-то сковало его горло так, что он не смог издать ни звука.

Вдруг Северус, уже начиная падать, почувствовал, как вокруг его талии обвились жесткие веревки, чуть не перерезавшие его пополам. Он висел, не будучи в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть, и какая-то сила рывками тянула его вверх. В глазах потемнело; Северус больно ударился локтем о камень, потом оцарапал тыльную сторону ладони. Наконец его втащили на площадку. Темнота в его глазах еще не успела рассеяться, когда он почувствовал, что его пытаются приподнять на ноги.

— Северус! — пересохшими губами прошептал Лэнс. Он был бледен как смерть, в глазах застыл ужас. — Что ты делаешь?!

Колени у Северуса подкосились; Лэнс не удержал его, и оба рухнули в снег. Сил подняться уже не было. Лэнс немного отполз и сел, прислонившись к парапету. Профессор прерывисто дышал, волосы его растрепались. Северус судорожно всхлипнул и, не соображая, что он делает, вцепился в Лэнса что было силы, уткнулся в его мантию и разрыдался. Лэнс крепко прижал его к себе. Обоих била дрожь.

— Северус, Северус, ну разве можно было так поступать? — с отчаянием спросил Лэнс. — А если бы я не успел?

Северус поднял глаза и посмотрел на профессора:

— Как… как вы меня нашли? — прошептал он срывающимся голосом.

— Почему-то я вдруг почувствовал, что должен срочно тебя увидеть, — ответил Лэнс. — Я отпустил шестикурсников, кинулся в подземелье, но Слизнорт сказал, что ты уже ушел, причем выглядел как-то странно. Ты не представляешь, как я испугался! В конце концов, одно привидение сказало мне, что ты пошел сюда…

Пока Лэнс говорил, к Северусу более-менее возвращалось чувство реальности. Он решительно попытался вырваться из объятий профессора, стыдясь за недавнюю эмоциональную вспышку.

— Нет уж, — твердо сказал Лэнс, — никуда я тебя не отпущу, пока ты не пообещаешь мне, что больше не сделаешь этого! И не тяни, а то здесь сидеть чертовски холодно и мокро!

— Профессор, я… я не могу этого обещать, — еле выдавил Северус. Инстинктивная радость, вызванная неожиданным спасением, уже схлынула, и осознание действительности понемногу возвращалось. — Вы же и сами знаете, что моя жизнь невыносима. И так будет всегда…

— Ну… Северус… Ты можешь быть счастлив, занимаясь любимым делом, разве нет? — мягко сказал Лэнс. — С твоим умом ты достигнешь небывалых высот. Я уверен, что магический мир будет однажды благодарен тебе за то, что ты передумал, — попытался пошутить профессор.

— Но как я буду жить… без вас? — очень тихо прошептал Северус, и сердце его болезненно сжалось при одной мысли об этом.

— А ты не подумал, как бы я жил без тебя? — отозвался Лэнс, сжав его еще крепче. Северус внезапно почувствовал, как ему уютно в этих объятьях. «Еще, еще, хотя бы немножко… пусть это продолжается подольше», — мелькала неотвязная мысль. Но снег под ним постепенно превращался в мокрую кашу, а по ногам разливалась новая волна холода.

— Отпустите меня, по… пожалуйста, — неохотно сказал Северус, у которого уже зуб на зуб не попадал. — Я обещаю…

Лэнс осторожно отпустил его, словно боялся, что Северус опять кинется с башни, едва он ослабит хватку. Встав, Лэнс помог подняться и Северусу, а потом поднял свою палочку, лежащую невдалеке (заклинание Инкарцеро давно перестало действовать: веревки медленно растаяли в воздухе), и осушил их одежду.

— Пойдем отсюда немедленно, а то простудимся, — твердо заявил Лэнс. Северус молча кивнул.

Они направились вниз. И вот — та же винтовая лестница, те же ступени, только теперь не подъем, а спуск. А он-то думал, что идет по ней последний раз… Нет, какой он все-таки был идиот…Северус растирал окоченевшие руки и думал, что больше никогда не сможет посмотреть в глаза профессору Лэнсу. Уж очень это все походило на дешевую демонстрацию… Оставалось надеяться, что профессор так все же не думает.

— Не забудь сумку, — напомнил Лэнс.

***

Выйдя из башни, Северус нерешительно сказал:

— Ну, это… я…

— Что, собрался смыться? — проницательно заметил профессор. — Опять будешь меня избегать? Нет уж, сейчас мы пойдем ко мне в кабинет и обо всем подробно…

— Что здесь происходит, профессор Лэнс? — перебил его холодный голос профессора МакГонагалл.

Северус и Лэнс моментально обернулись к ней с одинаково виноватыми выражениями лиц. Теперь Лэнс как никогда был похож на нашкодившего студента.

— А что?

— Я видела, как вы выходили из Астрономической башни! — сердито сказала МакГонагалл. — Так в чем дело? Вы оба прекрасно знаете, что туда подниматься разрешено только на уроки!

— Правильно! — сказал Лэнс. — Я шел по коридору и вдруг увидел, что Снейп заходит внутрь. Разумеется, я пошел за ним, догнал и вернул! («И ведь почти не врет!» — с некоторым восхищением подумал Северус.)

— И что же вы там забыли, мистер Снейп? — осведомилась МакГонагалл. — Ваш поступок заслуживает наказания!

— Разумеется, профессор МакГонагалл, полностью с вами согласен! — вмешался Лэнс. — Я как раз и назначал ему наказание, когда подошли вы, верно, мистер Снейп?

Северус кивнул. МакГонагалл сдвинула брови и поджала губы, строго уставившись на Лэнса. Очки ее грозно сверкнули.

— Не забывайте, Лэнс, что вы не декан Слизерина!

— А вы не забывайте, профессор, что я окончил школу уже пятнадцать лет назад! — Казалось, Лэнс тоже начинает сердиться.

МакГонагалл смерила его уничтожающим взглядом, и Северус вдруг подумал, как, должно быть, странно они смотрятся со стороны: оба какие-то потрепанные, взволнованные, а у Лэнса на светлой мантии еще и грязные разводы…

Словно подумав о том же, Лэнс сделал безуспешную попытку пригладить волосы и уже более спокойным тоном спросил:

— Так что, профессор МакГонагалл, мы можем идти?

— Конечно, профессор Лэнс, как я могу вам препятствовать? — сухо отозвалась она. — Только прошу вас, будьте благоразумны… это вас обоих касается.

До самого того момента, как они скрылись за углом, Северус спиной чувствовал взгляд профессора МакГонагалл.

***

Тени факелов метались по стенам. Солнце наконец-то пробилось из-под туч, и его лучи осветили галереи, каменные плиты пола и рамы портретов. Подул холодный ветер, который нес собой неуловимый запах — Северусу показалось, что это запах тающего снега, и он даже не успел подумать, что снег, в общем-то, не пахнет. Его мир перешагнул границы реальности, и то, что раньше казалось абсурдным, теперь вдруг стало возможным, живым, а то, что было логичным, теперь выглядело смешным и нелепым. Они бежали по коридорам, и Северус почти не обращал внимания на озадаченные взгляды, которыми их провожали редкие встреченные ими ученики. Лэнс пробежал прямо сквозь Кровавого Барона, не удосужившись его обогнуть. Тот обернулся и возмущенно проговорил:

— Ну, знаете ли, профессор…

Но отвечать уже было некому — Лэнс и Северус уже исчезли за столь своевременно открывшимся поворотом. На удивление быстро выстраивались лестницы, коридоры одновременно казались длиннее и короче, чем прежде: они двигались очень быстро, но Северусу казалось, что они давно должны были быть на месте.

Наконец они остановились перед дверью.

Лэнс прошептал что-то на непонятном языке, дверь распахнулась, и он вошел. Северус словно во сне проследовал за ним, ощущая, как к нему возвращается дрожь. Пережитый ужас не хотел его отпускать.

— Северус, ты слышишь, никогда больше не… — едва закрыв дверь, начал говорить Лэнс, но в этот момент Северус почувствовал, как его легкие отказываются ему служить. Он пошатнулся, теряя пол под ногами, но его тут же подхватили руки Лэнса.

— Что с тобой, Северус? — тревожно спросил профессор.

В ответ Северус лишь втянул воздух сквозь стиснутые зубы: ребра неожиданно стиснула тупая боль.

— Веревки! — воскликнул Лэнс.

Перед Северусом вновь пронеслась сцена на площадке Астрономической башни, но себя он увидел как бы со стороны, глазами Лэнса. Видимо, Лэнс решил, что веревки нанесли ему серьезные повреждения. Впрочем, Северусу действительно было больно: кожа и часть мягких тканей наверняка пострадали.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал Лэнс. Он отпустил Северуса, взмахом палочки открыл шкафчик на стене и призвал склянку из темно-зеленого стекла. Быстро глянув на Северуса, профессор подошел к двери в маленькой нише и открыл ее.

— Пойдем в мою комнату, — сказал Лэнс.

Они вошли внутрь. В комнате было достаточно темно (за окном солнце уже село), и в углах очертания мебели скрадывались в полумраке. На кровати рядом с подушкой лежала раскрытая книга.

— Со мной все в порядке, — поспешил заверить профессора Северус, хотя вовсе не испытывал такой уверенности. Он оглянулся в поисках стены поблизости, к которой можно было бы прислониться.

— Я должен осмотреть тебя, — возразил Лэнс и со стуком поставил склянку на столик. — Låt mig¹…

С этими словами он шагнул к Северусу, который почувствовал новый приступ слабости, придержал его за плечи и начал снимать с него мантию.

— Тихо, не двигайся, — попросил Лэнс. — А то я смотрю, ты вот-вот в обморок упадешь… Сейчас все пройдет. Слизнорт говорил, оно действует очень быстро…

Лэнс расстегнул на нем рубашку (Северуса немного смутило то, что она давно уже была не белая) и аккуратно снял ее, положив рядом с мантией. Он посмотрел на живот Северуса, на котором проступали краснеющие полосы, и нахмурился, а потом откупорил склянку и налил немного пахнущего календулой состава себе на ладонь. Краешком сознания Северус фиксировал все происходящее, но не мог осмыслить — ему мешало волнение, пронизывающее его до кончиков пальцев.

— Ляг, пожалуйста.

Северус послушно присел на покрывало неширокой кровати профессора и осторожно откинулся назад. Лэнс опустился на колени рядом с ним и аккуратно нанес масло на кожу Северуса. Северус вначале вздрогнул — руки профессора оказались неожиданно холодными, — но через несколько секунд он уже перестал это замечать. Ладонь скользила по животу, снимая боль. Слабость постепенно уходила.

— Ну вот, видишь, твои синяки уже почти исчезли, — прошептал профессор Лэнс. Однако он не торопился убрать руку, да и Северусу почему-то не хотелось, чтобы он ее убирал — сейчас это была, пожалуй, его единственная четкая мысль. Внезапно Северус почувствовал возбуждение — и не мог не понять его причину. Чувствуя, как кровь приливает к щекам, Северус поднял глаза на Лэнса, и их взгляды встретились. Северус вдруг увидел, как профессор колебался все это время, раздираемый на части желанием, долгом и страхом. А еще он увидел, что теперь Лэнс отбросил все сомнения… и хочет быть с ним, несмотря на проклятье.

Он не мог видеть выражение своего лица — но глаза Лэнса вспыхнули:

«Осторожней. Я ведь так и контроль над собой потерять могу».

«Контроль? Но я думал… Разве вы еще…»

Лэнс прикрыл веки. На какое-то мгновение оба замерли в неподвижности — даже воздух в комнате застыл, не колеблемый дыханием, — а потом Северус поднял руку и коснулся лица профессора, медленно проведя по его щеке. Лэнс вздрогнул и наклонился чуть ниже.

«Так нельзя, я пользуюсь своим положением… А мне плевать, что нельзя! Но Северус сейчас не в том состоянии, чтобы принимать такие важные решения, он едва не погиб, и… Тем более! Если бы не я… Я имею право!»

Северус почувствовал, до чего волнуется Лэнс, и каким-то странным образом это его немного успокоило. Они потянулись навстречу друг другу, и профессор осторожно прикоснулся пальцами к пересохшим губам Северуса. «Как же долго я этого ждал», — услышал Северус так ясно, как будто это было произнесено вслух.

А потом… потом все утонуло в зимних сумерках, опустившихся так же мягко, как слетевшая на пол одежда. Лэнс скользнул на постель с ним рядом и, смахнув книгу — она с тихим стуком упала на пол, заставив Северуса вздрогнуть, — наклонился над ним. Серебряная цепочка на шее профессора легла на грудь Северусу. Лэнс сбивчиво, взволнованно, то и дело прерываясь, зашептал ему что-то по-шведски.

А Северус смотрел ему в глаза и понимал каждое слово.

Глава 26

Сумасшедший вторник

Северуса впервые за много месяцев разбудил яркий солнечный свет. Еще не совсем проснувшись, он краешком сознания отметил эту несообразность — откуда взяться свету в его комнате? Но в следующий же миг Северус вспомнил все.

Он осторожно приоткрыл глаза.

Так и есть. Это был не сон. Разумеется, он был в комнате Лэнса, хотя ее и трудно было узнать с первого взгляда из-за непривычного освещения, непривычного ракурса и — слегка смутившись, подумал Северус — из-за необычного беспорядка. Северус повернул голову влево. Рядом с ним, повернувшись на бок, спал профессор Лэнс.

«А ведь я уже совсем не тот, что был вчера», — отстраненно подумал Северус. Действительно, сейчас ему трудно было представить, что еще и суток не прошло с тех пор, как он решил покончить с собой. А вечером Лэнс снова заставил его дать обещание, что он никогда больше не предпримет такой попытки — и Северус пообещал. Впрочем, тогда он пообещал бы все что угодно…

Теперь мысль о самоубийстве казалась ему донельзя глупой. Но проклятье все равно никуда не делось, и как бы ему ни хотелось выбросить это из головы, он не мог себе этого позволить. Да, это все не сон, и с этим надо что-то делать. Они сделали все, чтобы максимально усложнить себе жизнь! Вчера они оба были не в себе, и неизвестно, как бы все обернулось в противном случае…

«А хорошо все-таки иногда быть не в себе».

Северус тряхнул головой. Нет, надо что-то делать… И желательно выработать линию действий еще до того, как проснется Лэнс… А может, потихоньку уйти к себе и спокойно подумать там?

Он вскочил с кровати и принялся судорожно искать свою одежду. В этот миг Лэнс пошевелился, приподнялся и открыл глаза. Северус в растерянности замер перед ним. Лэнс сонно потянулся.

— Доброе утро! — слегка прищурившись от солнечного света и улыбнувшись, сказал он.

Северус сглотнул: все варианты поведения сразу вылетели из головы.

— Здравствуйте, п-профессор… — выдавил он.

— Можешь наедине называть меня Мартин, — предложил Лэнс, приподнимаясь на локте.

— Нет, я уж лучше так… — Северус вдруг почувствовал себя полным идиотом. Интересно, а Лэнс тоже не знает, как себя вести?

— Не переживай. — Словно ощутив терзания Северуса, Лэнс встал с постели, накинув просторный халат, подошел к нему, притянул к себе и поцеловал. Внутри у Северуса все перевернулось от волнения, и по телу прошла теплая волна.

— Знаешь, по поводу вчерашнего… — начал было Лэнс, но Северус тут же его перебил:

— Профессор, вы не знаете, сколько времени?

Он выпалил первое, что пришло в голову, лишь бы хоть на минуту оттянуть разговор, к которому еще не был готов. Лэнс со вздохом выпустил Северуса и вышел в кабинет. Северус бросился за ним, охваченный нехорошим предчувствием.

Часы показывали пять минут десятого.

— Невероятно! Я уже опоздал на пять минут! — простонал Северус и кинулся обратно в спальню за вещами. Да, теперь уже хочешь не хочешь, а разговор придется отложить…

— Да уж… — вздохнул Лэнс. — А кто у тебя ведет первый урок?

Северус замер. Потом, медленно разгибаясь с мантией в руках, повернулся к Лэнсу.

— Вы, профессор…

— Что?! — Лэнс замер.

— Ну да, у нас первый урок — защита от темных искусств, — уже спокойней добавил Северус.

— О нет!

Теперь уже Лэнс носился по комнате в поисках своих вещей. А Северусу почему-то стало смешно. «Наверное, я схожу с ума», — подумал он.

— С ума сойти! — восклицал Лэнс, застегивая серебряную пряжку под горлом. — Нет, ну надо же! Так, так… ты готов?

— Нет, я не сделал домашнее…

— О, Мерлин, я не об этом спрашиваю! — закатил глаза Лэнс. — Ты уже собрался?

— Да.

— Тогда бежим! — Лэнс распахнул дверь и осторожно выглянул наружу.

Они выскочили из кабинета. Северус, наверное, никогда еще не бегал так быстро — он уже запыхался и едва успевал за Лэнсом. Хорошо хоть бежать надо было недалеко… «Эй, что, пожар?» — крикнул какой-то портрет им вдогонку.

Наконец они ввалились в кабинет, едва не высадив дверь.

Только сейчас Северус понял, как это было глупо: галдеж прекратился, и полкурса удивленно уставились на них. К счастью, Лэнс сразу нашелся.

— Понятно, мистер Снейп… — профессор никак не мог отдышаться, — и кстати… вам незачем было… ждать меня под дверью. Но в следующий раз будьте добры, сделайте домашнее задание!

Северус кивнул и уселся на свое место, разрываемый весьма противоречивыми чувствами. Но при этом он заметил, как переглядываются ученики:

«Ждать под дверью? Да за ними словно мантикоры гнались!» — отразилось на лицах большинства студентов.

— Итак, какая у нас сегодня тема? — спросил Лэнс.

Эванс от неожиданности уронила чернильницу, а Северус внутренне простонал.

— Ах да… — Лэнс щелкнул пальцами. — Я же хотел вам дать самостоятельную работу…

— Но вы не предупреждали!.. И мы писали самостоятельную на прошлой неделе… — зашумел класс.

— Ну и что, напишете еще раз! — отмахнулся Лэнс. — Тема: «Опасные и злонамеренные существа Британии и способы борьбы с ними». А почему вы на меня так смотрите, мистер Люпин? На вашем месте я бы принялся за работу — времени у вас осталось не так много.

Все взялись за перья, и не надо было быть легилиментом, чтобы понять, что они думают о профессоре Лэнсе.

— Да, мистер Снейп! — добавил Лэнс. — За несделанное домашнее задание — отработка! Сегодня в шесть, в моем кабинете.

***

Занятие у Кеттлберна тянулось бы куда медленнее, если бы они не проходили мартлапов. Для правдоподобия Кеттлберн поместил мартлапов в «условия, близкие к естественным» — то есть попросту выбросил в озеро. Студенты Слизерина и Гриффиндора бродили по колено в ледяной воде, разбрасывая корм, оскользаясь и внимательно следя за тем, чтобы не наступить на «крысок» — в таком случае можно было бы запросто лишиться ноги. Северусу было непросто сосредоточиться — перед его глазами все время вставали картины прошлой ночи, заставляя его мучительно краснеть. Хорошо хотя бы, что необычный для него румянец можно было объяснить ледяным покалыванием ветра.

— Они что, все объелись вчера чего-нибудь? — мрачно ворчал Долиш.

— Кто, мартлапы? — участливо поинтересовался Стеббинс.

— Да нет, профессора! — нетерпеливо пояснил Долиш. — Сначала Лэнс, а теперь вот Кеттлберн… Интересно, мы до вечера доживем?

— Да уж… — вздохнул Стеббинс.

— Лэнс не объелся, его и на ужине-то не было, — заметила Миранда. — И на завтраке…

У Северуса заурчало в животе.

— А тебя, Снейп, ведь тоже не было, — влез Дерн.

— Снейп, а правда, что с тобой случилось? — спросил Долиш. — На отработку нарвался — я-то думал, это исключительно моя прерогатива…

— Я вчера чувствовал себя ужасно, думал — умру! — объяснил Северус, методично растирая сухарики в ладонях. — К вечеру, правда, полегчало, но все равно не до уроков было. Весь вечер из спальни не выходил, завтрак проспал…

Северус в последнее время придерживался принципа: если уж врешь, то старайся делать это как можно ближе к правде.

— А-а-а! Смотрите, мартлапы! Целая стая! — крикнул кто-то.

— Где, где? — засуетились все.

— Да вот же, рядом с Сильверстоун! — воскликнул Дерн.

Миранда вскрикнула и дернулась в сторону.

— Нет, нет, не туда! Ты идешь прямо на них! — заломила руки Аннабелла.

Миранда закрыла лицо ладонями, не решаясь сделать ни шага, и только вздрагивала.

— Похоже, они уже порядком разозлились, — бесстрастно откомментировал кто-то из гриффиндорцев, кажется, Петтигрю. — Сейчас они ка-ак…

В следующую секунду Долиш быстро шагнул вперед, подхватил Миранду на руки и вынес из озера, бережно опустив на снег.

— По-моему, на сегодня хватит, — подытожил профессор Кеттлберн.

— Да неужели? — вполголоса съязвил Стеббинс.

***

— Еще один такой урок, и я взвою! — сказал Поттер, когда оба факультета направились к замку.

— Скорее взвоет Бродяга, — захихикал Петтигрю.

— Заткнись, Хвост, — процедил сквозь зубы Блэк.

— Что у нас там следующее? — протянул Поттер. — А-а, Флитвик… Знаешь, Бродяга, я все-таки нашел вчера ту книгу в библиотеке — на восемнадцать дюймов больше накатал, чем задали.

Поттер довольно потянулся.

— А вот у меня трех дюймов не хватило, — еще более помрачнев, заметил Блэк. — Надеюсь, старина Флитвик придираться не станет. Сам понимаешь, мне вчера не до того было…

Поттер сделал приятелю знак молчать, покосившись на Северуса, который их внимательно слушал. Блэк тут же повернулся к нему:

— Тебе, Нюниус, больше всех надо? Опять вынюхиваешь? Сейчас получишь…

— Мистер Блэк! — На порожках появилась МакГонагалл. — Мне нужно с вами поговорить. Это важно.

Поттер дернулся было за ним, но МакГонагалл его остановила.

— Это касается лично мистера Блэка. Если он сочтет нужным, он вам потом все объяснит.

Поток гриффиндорцев медленно втекал в школу, а слизеринцы направились к теплицам, где их встретила улыбающаяся Стебль.

— Сегодня, ребята, у нас будет очень интересное занятие. Мы будем проходить гигантскую росянку-людоеда, поэтому прошу вас… Что с вами, мисс Сильверстоун? Мисс Монтегю! Мистер Обри!! Кто-нибудь, принесите от Помфри мятной воды, не хочется заклинанием…

Лейф О’Брайан послушно отправился за лекарством. Повисло неловкое молчание. Северус посмеивался про себя маленькому спектаклю, разыгранному его однокурсниками. Впрочем, учитывая, что нервы у всех были издерганы подступающими С.О.В. и концом зимы, возможно, им и не пришлось слишком сильно притворяться. Северус вдруг почувствовал, как его охватывает знакомое ощущение тепла. «Ну, это уж совсем не к месту», — подумал он, но ничего не мог с собой поделать: губы Лэнса, пальцы Лэнса, глаза Лэнса… О-о-о…

— Мистер Нортон! Догоните мистера О’Брайана, пусть прихватит еще и Перечного зелья — судя по горячечному румянцу мистера Снейпа, он подхватил серьезную простуду. Кеттлберн совсем не жалеет детишек…

Нортон полез в карман и достал свою бутылочку, которая, впрочем, оказалась пустой. Он чертыхнулся и побежал вдогонку за О’Брайаном.

Сквозь узкую дверную щель протиснулся ядовито-зеленый побег и смачно облизнулся.

— Дети, пойдемте, у нас еще много работы… — Стебль скрылась за дверью теплицы.

— Это все потому, что как раз сейчас пик цветения лунных цветов, — раздался среди общего молчания задумчивый голос Эйр. — Их пыльца, вы знаете, может свести с ума… Я недавно прочитала в «Придире», что она сейчас летает в больших количествах, все ее вдыхают и становятся сумасшедшими!

— А, так вот оно в чем дело! — истерически воскликнул Стеббинс. — А я-то думал…

***

Когда они высыпали, наконец, из теплиц (урок прошел благополучно, если не считать того, что особо ловкий побег сумел-таки отхватить бедняге Обри кусочек уха), то даже когтевранцы выглядели измученными. Что же касается слизеринцев, так они вообще еле тащились, постанывая вслух.

— А сейчас еще МакГонагалл… — посетовала Миранда. — Нет, ну что за день!

Да уж! Северус только сейчас понял, что у него нет ни тетради, ни учебника, и что он понятия не имеет, как объяснить отсутствие эссе так, чтобы МакГонагалл сочла объяснение удовлетворительным.

— А мы еще жаловались на Лэнса! — Дерн многозначительно покивал на Обри, который тщетно пытался остановить кровь. — Подумаешь, самостоятельная работа!

— Что же с нами МакГонагалл сегодня сделает? — вздохнула Миранда.

«С вами-то, может, и ничего, — подумал Северус. — А вот со мной…»

— По стеночке раскатает, — пообещал Стеббинс.

— Трансфигурирует в заварочные чайники, — предположил Долиш.

— Что ты, в Хогвартсе не применяют трансфигурацию в качестве наказания! — воскликнула Аннабелла.

— А это будет не наказание, — откликнулся Дерн. — Это будет тема урока: «Превращение студентов Хогвартса в предметы сервиза».

***

МакГонагалл была явно чем-то озабочена и расстроена. Слизеринцы быстро заняли свои места. Все принялись выкладывать учебники, тетради и достали сочинения. Северус изучал крышку своего стола.

Его поразила страшная мысль: а что если он для Лэнса не более чем… Что если профессору все это время от него было нужно только одно? А их общение теперь сведется к постели — и только? Ему вдруг стало очень горько.

— Мистер Обри, что с вами? Почему вы не в больничном крыле? Немедленно отправляйтесь туда! Надеюсь, на этот раз Поттер и Блэк здесь ни при чем?

— Нет, профессор. Хотя как посмотреть… — заметил Стеббинс.

— Ладно, хватит. Идите, Обри. Надеюсь, вы в состоянии добраться туда самостоятельно?

Обри испарился в мгновение ока.

— Сдайте ваши сочинения.

Северус надеялся, что она соберет их с помощью манящих чар — и не заметит в потоке летящих пергаментов отсутствия его работы. Но МакГонагалл собирала работы вручную: в отличие от Флитвика она предпочитала разбираться с нерадивыми студентами сразу и на месте.

Медленно, непостижимо медленно профессор приблизилась к его столу. Вот она уже стояла перед Северусом, выжидающе глядя на него. Северусу стало жарко.

— Ну?..

Он опустил глаза.

— Мистер Снейп, где ваше сочинение?

— Я… а можно, я вам его завтра…

— МИСТЕР СНЕЙП! Знаете, уж от кого, от кого, а от вас я этого не ожидала… Кстати, где ваш учебник? И тетрадь? Вы вообще зачем сюда пришли?

— Зачем вы задаете вопрос, ответа на который не ждете? — Северус уже плохо понимал, что делает. Все равно ему все это с рук не сойдет.

— Мистер Снейп, что вы себе позволяете! — Глаза МакГонагалл сверкнули. Северус с вызовом уставился на нее, но профессор взяла себя в руки и отступила на шаг. Лицо ее словно окаменело.

— Задержитесь после занятия, Снейп, — сказала она и сжала губы в тонкую линию.

А Северус почувствовал, что на душе у него скребут кошки.

Когда сдвоенная трансфигурация закончилась и слизеринцы со вздохами облегчения повалили на обед, Северус, не решаясь поднять глаза, приблизился к МакГонагалл.

— Объясните, почему вы не подготовились к уроку, Снейп? — МакГонагалл пристально посмотрела на него сквозь стекла очков.

— Я не могу этого объяснить. — Северус старался не глядеть ей в глаза.

— Ах вот как? — удивленно сказала профессор. — Ну, в таком случае, объясните, почему вы не можете этого объяснить!

— Если я объясню, почему не могу, то это будет как раз то объяснение, которого мне бы давать не хотелось, — пробурчал Северус.

Несколько секунд МакГонагалл молчала. У Северуса вдруг довольно громко заурчало в животе, и он смутился еще больше.

— Ступайте, Снейп, — вздохнула она, складывая бумаги.

***

Под дружный аккомпанемент стука ложек о тарелки, журчания тыквенного сока, щедро наливаемого в кружки, веселой болтовни и обрывков последних новостей Северус пытался наверстать несостоявшиеся ужин и завтрак. Только сейчас он понял, до чего голоден. Краешком глаза он увидел, что Лэнс за столом… ну, по крайней мере, не отвлекается на разговоры с преподавателями.

— Снейп, ты, кажется, голоден как волк! — воскликнул Обри. Северус оставил эту реплику без внимания, и Обри вновь принялся обсуждать с Долишем и компанией свое почти восстановленное ухо.

— …и угадайте, кого я встретил на обратном пути?

— Пивза? — предположил староста. — Или, может, Кровавого Барона?

— Гигантского кальмара? — отозвался Долиш.

Северус не знал, что заставило его посмотреть на гриффиндорский стол, но, посмотрев, он встретился с яростным и полным подозрений взглядом Поттера. Но Северус не успел даже как следует оценить ситуацию, как Поттер отвел глаза.

— …а она мне и говорит: «Что же с вами такое случилось, Обри?» А я: «Ничего, профессор, просто царапина!..»

***

После урока у Слизнорта Северус поплелся в свою гостиную. До шести часов оставалось еще так много времени!

Он подумал, что неплохо бы заняться домашним заданием, и уже приготовился, обмакнул перо в чернильницу… но тут со страницы пергамента на него глянул Лэнс. Северус потер глаза, покрутил головой, попытался отогнать навязчивое видение. Но Лэнс только подмигнул ему, а его образ стал еще четче.

«Так и сбрендить недолго, — подумал Северус. — То-то Поттер обрадуется!»

«А по-моему, ты уже…» — пришла вдогонку этой мысли вторая.

Северус с силой захлопнул учебник и повалился на диван, закрыв глаза.

— Северус, тебе плохо? — раздался обеспокоенный голос Нарциссы.

— Нет, мне хорошо, — Северус скривил губы, резко поднялся с дивана и скрылся в своей комнате — но через секунду снова выбежал оттуда.

— Долиш… э-э… Может, в шахматы сыграем?

Долиш со Стеббинсом, до этого что-то обсуждавшие вполголоса за игрой, переглянулись.

— Ну, давай, — помедлив, кивнул Долиш. — Стеббинс, ты не против?

— Да пожалуйста! — Стеббинс смешал фигуры на доске. Те вставали, недовольно отряхиваясь. — Будем считать, что победа моя.

— Что?! — возмутился Долиш. — Да я же у тебя почти выиграл!

— А я не собираюсь никому уступать то, что считаю своим, Долиш…

— Даже мне? — засмеялся Долиш. — Ладно, Снейп, надеюсь, понятие честной игры знакомо хотя бы одному слизеринцу, кроме меня…

Партия закончилась быстро: Северус не мог сосредоточиться и, как следствие, проиграл в десять ходов. Долиш покачал головой, вслух заметив, что Северус какой-то странный с самого утра.

— Реванш? — Долиш поднял брови.

— Да.

Еще через час, когда счет по партиям был три — ноль (в пользу Долиша), Северус встал из-за стола и, сухо кивнув, пошел в свою спальню. У него еще оставалось около получаса, но он не хотел больше проигрывать, и потом… ему хотелось если не разобраться в себе самом, то хотя бы подготовиться к предстоящей встрече.

Наскоро собрав сумку и совершенно не представляя, что ему делать и как говорить, и, главное, как посмотреть в глаза Лэнсу, он быстрым шагом покинул гостиную.

***

Северус стоял перед дверью кабинета. Он уже несколько раз заносил руку, чтобы постучать, но каждый раз ее опускал.

— Ну-с, и долго мы будем раздумывать? — неожиданно поинтересовался портрет седой волшебницы в алой мантии — и Северус пулей влетел в кабинет, так и не постучавшись.

Лэнс тут же бросился к нему навстречу.

— Северус, — прошептал он, — я тебя ждал…

— Э-э-э… — Северус вывернулся из объятий Лэнса — он вспомнил свои утренние размышления.

— Что такое, Северус? — в глазах Лэнса мелькнула растерянность.

— Да ничего… профессор, может, в шахматы сыграем?

Лэнс сначала удивился, потом приподнял бровь.

«Северус, какие, к троллям, шахматы?!»

Он потянулся к Северусу, и Северус ощутил, как чувство горечи возвращается к нему, но Лэнс в тот же миг отстранился:

— Впрочем, если ты хочешь… Я не против, только… почему именно шахматы? — Профессор улыбнулся, а у Северуса немного отлегло.

В камине потрескивал огонь.

— Знаете, Долиш у меня постоянно выигрывает! — пояснил Северус, вновь опуская взгляд, чтобы профессор не увидел чего лишнего. «Да, конечно, — с иронией подумал Северус, — это моя самая большая проблема!»

***

Лэнс трансфигурировал стопку сочинений в шахматную доску с полупрозрачными нефритовыми фигурками, и они начали играть.

Северус попытался сосредоточиться на игре, и ему это удавалось как минимум в течение двух первых ходов, но уже на третьем Лэнс сказал:

— Северус, посмотри на меня.

Северус почувствовал, как по спине пробежали мурашки, однако сразу же вскинул голову. Почему-то ему было так же трудно смотреть в глаза Лэнса, как на солнце в жаркий день. Однако он заставил себя это сделать, и даже выстроил сносный мысленный барьер… но тут он увидел, что Лэнс улыбается, пристально глядя на него.

«Так нечестно!»

«Прости?»

Конечно, Северус мог бы сказать, что он не может одновременно играть и защищать свое сознание, но дело-то было не в этом… Тогда он попробовал обратить все свое внимание на доску, но в результате перед его мысленным взором пронеслись картины всех планируемых комбинаций, и Лэнс, конечно, получил все шансы с ними ознакомиться. Северус мысленно выругался и тут же покраснел. Лэнс едва подавил смешок. «Лучшая стратегия — это нападение», — пронеслось у него в голове. Он даже не понял, кто из них это подумал, но попробовал пробиться в сознание Лэнса. Это далось ему на удивление легко — он уже почувствовал, что проникает в его мысли, и уже успел порадоваться этому, как вдруг…

Северус резко дернулся и едва не опрокинулся назад вместе со стулом, мельком успев подумать, что после вчерашнего вечера содержание мыслей Лэнса все же не должно было его так поразить.

Теплая ладонь Лэнса опустилась на его руку. Северус вздрогнул.

— Северус, скажи, ты действительно не хочешь… — Лэнс не договорил, но Северус его понял. — Если ты жалеешь о том, что случилось… я пойму, и не буду настаивать. Хотя… хотя это будет непросто.

«Дело не в этом…»

Не придавая своим мыслям четкую форму, Северус позволил Лэнсу уловить его сомнения. Тот удивленно приподнял брови, но потом расслабился.

«Ты действительно так думаешь, Северус?»

И Северус, глядя на профессора, вдруг понял, что утренние страхи ничего общего не имеют с его настоящим Лэнсом. Профессор улыбнулся и очень осторожно обнял Северуса.

Их губы оказались так близко, что Северус ощутил теплое дыхание Лэнса, и все краски и очертания начали перемешиваться, растекаться, предметы теряли привычную форму, и все тонуло во взгляде глаз с золотыми искорками…

Неожиданно Северус вновь вывернулся из объятий профессора. Тот удивленно и настороженно посмотрел на него, но Северус уже стоял на коленях перед сумкой, роясь в ее содержимом.

— Северус, ну что опять случилось? — простонал Лэнс.

Но Северус уже нашел, что искал — он встал с пола и обернулся к профессору.

— Что это у тебя? — Лэнс явно был в замешательстве.

Северус вынул руки из-за спины. В одной из них был…

— Будильник! — Северус постарался придать своему голосу как можно более невинное выражение.

Лэнс с хохотом упал в кресло, хлопнув себя ладонью по лбу.

— Северус, ты меня с ума сведешь!

1 Позволь мне... (швед.)