Ну что за ерунда, почему они с таким ужасом туда уставились?
Лицо как лицо. Обычное его бледное лицо с темными кругами вокруг глаз. Обычные его бескровные губы.
Не понимаю, как столько людей могло купиться? Ну да. Никто же из них не видел его спящим. А я давно привык.
Я кладу ладонь на сплетенные белые пальцы. Они очень холодные. Ну и что? Они почти всегда такие. Я-то знаю. У него нарушено кровообращение. Он сам говорил мне.
Пытаюсь их расцепить. Как же. Так он мне и поддался!
Он же очень сильный. Не пойму откуда, ведь такой худой. Сплошные ребра.
Но недавно одной рукой перебросил через ограду точильный камень, чуть
кота не пришиб. И сказал мне «Закрой рот, Поттер, муху поймаешь».
Вот только зачем он надел эту мантию? Ведь совсем новая. Ему на заказ
шили у Клайдермана. Дорого, а надо. Потому что через неделю он едет в
Марракеш блистать при полном параде. Я надеюсь, что он и меня возьмет.
Надо еще раз попросить. Он любит таскать меня с собой по свету, у
него это считается образовывать. Но мы никогда не были на Востоке, тем
более, в Африке.
Ко мне протискивается Гермиона. - Гарри! – захлебывается она слезами. – Гарри!
Да не плачь, улыбаюсь я, и Гермиона шарахается. Ты же сама знаешь, что
его хлебом не корми, дай только помучить Гарри Поттера. Поиздеваться
над ним, попугать. Потом отпустить парочку колючих фраз, ткнуть носом в
очередной, катастрофичный, как ему кажется, изъян в характере. А потом
как ни в чем не бывало потрепать по голове и позвать пить кофе.
Гермиона не сводит с меня испуганных мокрых глаз. Да ну нее!
Вот Люпин. Он всегда был на моей стороне.
Сейчас, говорю ему. Сейчас насладится спектаклем, а потом сядет и
отвратительно рассмеется в лицо, пробурчит что-нибудь вроде «Нельзя с
такой готовностью бежать на поводу у эмоций, Поттер». А я как обычно
закричу «Сволочь!», и попытаюсь пнуть его, и может быть даже зареву от
облегчения. А он в ответ подведет сложную теоретическую базу под свой
дикий поступок и будет ухмыляться над моей физиономией.
Кошмарный тип, правда?
Только пусть уже встанет. Чего он так долго?
Люпин смотрит желтыми глазами и не смеется. Он весь в комплексах насчет Снивеллуса.
Кто-то обнимает меня сзади за плечи. Молли. - Гарри… Пора… Поцелуй его.
Вот глупая! Думает, я стану с ним у всех на виду целоваться? Это был бы беспроигрышный ход, конечно. Но он же убьет меня за это на месте.
О! Смотрите! Пусти, Молли! Пусти!
Нет, это только ветер. Шевелит пряди у щеки.
А на высокий белый лоб опускается крапивница. Они часто на него
усаживаются, он говорит, что обладает сильной энергетикой. Точно, я это
и сам чувствую.
Бабочка вздрагивает крылышками. Щекотно, должно быть.
Ни одна мышца не дрогнула. Холерик, псих бешеный, но какая железная выдержка.
И вдруг начинает медленно опускаться в каменную глубь.
Идиоты! Что они делают?
- Вы с ума сошли, что ли?! – ору я и все-таки вырываюсь из объятий Молли. – Не надо! Он же там задохнется! - Нет, мальчик мой, нет! - она ловит меня за руки. – Нет, Гарри…там внутри много места…и воздуха.
Ну конечно! Он же все всегда предусматривает! А я всегда забываю это и ловлюсь на крючок как рыбка. Я улыбаюсь и чешу затылок.
Чего она плачет? Они все тут сбрендили, что ли?
Тяжелая мраморная плита сдвигается и закрывает проем. Я смотрю на нее.
Да ерунда, действительно. Надо подождать, пока он сам простейшим
заклинанием уберет ее отсюда. Так даже интереснее будет, взрыв, дым,
все разбегаются с криками. И появится он с неподражаемым лицом…
Тьфу ты! Как я не понял!
Нет, не появится, радостно сообщаю я Люпину, а он кивает, молчит и опять пытается погладить меня по щеке. Зачем?
Конечно, не появится.
Он же не выносит публику. Когда ему вручали орден в министерстве, он
молча сунул его в карман, сделал неопределенный жест и удалился, не
обращая внимания на овации. Неделю потом со страниц «Пророка» мрачно
отмахивались от зрителей его колдографии.
Надо, чтоб толпа разошлась.
Уходите! Все уходите! Отстань, Гермиона. Не надо. Мы потом придем, Молли, я обещаю.
Не трогайте меня, я сам знаю, что делать!
…Хорошо когда тихо.
Плита неподвижна.
Буквы отливают тусклым золотом. Какое у него красивое имя, почему я
раньше не обращал внимания? Не забыть сказать ему об этом тоже.
Я трогаю гладкий холодный мрамор. Потом сажусь в траву и обнимаю колени.
