Самый страшный кошмар

Это случалось так редко – по пальцам перечесть. Рядом постоянно кто-то был. То Фред и Джордж, перебивая друг-друга, просили посмотреть очередное изобретение, то Рем с его грустно-виноватой улыбкой предлагал сыграть в шахматы... Даже Джинни – и та норовила забраться с ногами на диван, где сидел Сириус. Почему бы им всем не оставить его в покое, а? Да, это детство – притворяться, что тебе снятся кошмары. Но другого способа добиться внимания крестного у Гарри просто не было.
Если ночью ты не спишь, перебирая старые фотографии с оторванными уголками, под глазами залегают глубокие тени. За завтраком надо решительным жестом отодвинуть тарелку, а надкусанный бутерброд – положить на место. Они немного повздыхают, Гермиона нахмурится, а Рон почешет в затылке, не зная, что сказать... Но главное – никто не пойдет за тобой в библиотеку, к Сириусу.
Входя, мальчик останавливался на пороге. Крестный смотрел на него без улыбки, приглашающим жестом откидывая плед. Щелчок замка... Гарри снимал обувь и шел к нему по мягкому ковру. Густой ворс щекотал голые ступни. Потом он забирался на диван, и Сириус, чуть привстав, стягивал с него застиранную футболку. Когда шершавые ладони задевали нежные соски, Гарри пробивала дрожь. Он не понимал, что в этом такого... ради чего он врет друзьям. Но раз за разом продолжал это делать.
Сириус ложился, обнимая его обеими руками. Гарри чувствовал его дыхание на шее – горячее, влажное. Губы крестного почти касались уха. Иногда он шептал что-то утешающее, и Гарри вжимался в него с тихим стоном. Господи, это было так приятно. Сириус гладил его живот, несильно покусывая в плечо. Больше всего хотелось найти его руку под пледом и сдвинуть немного вниз... ну совсем чуть-чуть.
Гарри не смог бы объяснить, чем они занимались в библиотеке. Он уходил от крестного с красными щеками, задыхающийся. Очень хотелось пить. А потом подняться в комнату, наверх, содрать одежду и гладить себя там, где Сириус не касался.

***

Гарри плохо знал Лондон – одного его Дурсли гулять не отпускали, а во время учебного года... смеетесь что ли? Поэтому сейчас, когда Сириус предложил дойти до Гриммолд-плейс пешком из центра, он вовсе не возражал. К тому же, так можно было потянуть время. Если идти медленно, и часто останавливаться... Гарри готов был выслушать ворчание Молли, даже напустить на себя виноватый вид. Только бы побыть с ним наедине.
Июнь выдался так себе – вторую неделю шли дожди. А сегодня в воздухе стоял густой туман. Люди на оживленных перекрестках, спеша, натыкались друг на друга, сердито ревели автомобильные гудки. Сириус держал его за руку, крепко, как будто боялся, что потеряется. Даже перчатку одну снял. Они шли и говорили о Мародерах, пытаясь перекричать уличный шум.
У крестного от холода разрумянились щеки, даже кончик носа немного покраснел. Небрежно повязанный бордовый шарф и потасканная куртка из красной драконьей кожи, - у Гарри перехватывало дыхание, когда смотрел на него. Сириус рассказывал, как они с его отцом задирали Филча, а сам – не замечает, что ли? большим пальцем гладил его ладонь. Через некоторое время мальчик решился ответить осторожным пожатием. Потом их руки сцепились в замок, и пальцы Сириуса раздвинули его – они были чуть толще, грубее... Гарри прикусил щеку изнутри. Ему так хотелось... так...
Крестный остановился, чтобы выкинуть пустую банку. И тогда мальчик придвинулся ближе и робко погладил его запястье. Гладкие, набухшие вены. Сириус еле слышно вздохнул и, словно решившись, потянул за язычок молнии на куртке Гарри. Они стояли у чугунной решетки моста, мимо сплошным потоком шли люди, и никому не было дела то того, что мальчик, полуоткрыв рот, смотрит мужчине в лицо.
Молния медленно разъехалась, и Гарри с усилием сглотнул, потому что тяжелые ладони легли ему на бедра, притянули к себе. Он сделал шаг вперед, подойдя к Сириусу вплотную. Подмышками взмокло. Неловко переступив, мальчик уткнулся лицом в рубашку крестного. И вдруг отодвинулся, нахмурившись, и молча задрал свой тонкий свитер.
Сириус улыбнулся – как-то недобро, и просунул руку туда, под шерсть, задев гаррин сосок. Мальчик выдохнул и прижал эту ладонь другой рукой. Поднял глаза на крестного. Тот смотрел на него жадно, не отрываясь - так, как будто Гарри был самым важным для него. Как будто он мог дать ему что-то, чего не могли другие.
А потом Сириус подтолкнул его к решетке и притиснул к холодным прутьям. Ноги были как ватные. Крестный прижимался к нему так тесно, как никогда раньше. Гарри хотелось ерзать, и еще – чтобы он трогал его везде... да, вот как сейчас, ласкал под свитером, это же так чудесно. Сириус склонился – Гарри чувствовал его дыхание на шее. Но вместо того, чтобы заговорить, крестный лизнул его ухом. Провел языком по ободку - быстрым, плавным движением. А потом еще раз. У Гарри невольно вырвался стон. Закинув руки назад, он обхватил его за шею, шепча:
- С-сириус, ну пожа... ну пожа-луй-ста...
Мальчик и сам не знал, о чем просит, но сдерживаться дальше не было сил. Он замирал от странных ощущений; рука Сириуса медленно сползала вниз, к поясу брюк. Гарри кусал губы от нетерпения. И когда он уже готов был заскулить, Сириус погладил – там, внизу, где хотелось больше всего...
Свинцовые волны накатывали, рассеиваясь у подножия моста в бурлящую пену. Из-за тумана вдали проступали лишь смутные очертания зданий на том берегу. Вцепившись в ограду, мальчик невидящим взглядом смотрел перед собой. Крестный обнимал его так крепко, что Гарри едва мог дышать. И единственным желанием мальчика было, чтобы Сириус не разжимал рук. Никогда.

***

Он бы обнял, прижал к себе – да нельзя, слишком много народу смотрит. Гарри шел рядом, время от времени трогая припухшие губы кончиками пальцев. Глядя себе под ноги. При одном взгляде не него Сириуса охватывало дикое желание и в тоже время - нежность. Привычно ругая себя – мол, как не стыдно, это же почти ребенок, он сладко цепенел от мысли, что Гарри был бы вовсе не против, если бы он прижал его вон к тому дереву. За шиворот бы падали холодные капли с листьев, тот бы ежился и прижимался к нему, пряча лицо на груди.
Смеркалось. Туман стал плотным и почти непроницаемым. В нем можно было бы потеряться, если бы не лиловые огни фонарей, вспыхивающие то там, то тут. Они брели по дорожкам, усыпанным красным гравием – мимо подстриженного кустарника с глянцево блестевшими листьями, чугунных скамеек, на которых мокли забытые кем-то газеты. Гарри молча тискал его руку, гладил ладонь, при этом упорно отворачиваясь и глядя в сторону. Наконец, Сириус не выдержал.
- Иди сюда.
Прижав упрямую голову к себе, он запустил обе руки ему в волосы, лаская, возбуждаясь снова от этого запаха – не шампунь и не мыло, просто Гарри.
- А мы почти пришли.
Голос у Гарри был ломким – то баритон, то срывающийся фальцет. Сириус ничего не мог с собой поделать – каждый раз, когда слышал его, волоски на шее вставали дыбом.
- Еще нет.
- Давай постоим тут немного, - сказал мальчик, почему-то шепотом. И, задохнувшись, потянул его руку вниз, под свитер.
Сириус вмиг растерял все мысли. Все, что ему сейчас хотелось – это гладить худое, горячее тело под одеждой, - жадно, забыв о том, что Гарри всего четырнадцать. Пусть так. Но тогда зачем он так выгибается навстречу... Взяв его лицо в ладони, мужчина склонился и коснулся губами сухих губ. Гарри открыл глаза; в глубине зрачков рыбками плавал испуг.
Язык Сириуса толкнулся – раз, другой, и наконец, он впустил его, прижимаясь всем телом и дрожа. Блэк думал, что на большее мальчик вряд ли осмелится. Но тут вдруг Гарри привстал на цыпочки и дразняще потерся о него, обхватив руками за шею.
- Я тебя хочу.
Он поверить не мог, что слышал это от Гарри.
- Ты хоть знаешь, что это значит? - охрипшим голосом проговорил Сириус ему на ухо.
- Ну... примерно. Я... подглядывал за старшими. Это значит, я хочу...
Вместо окончания фразы Гарри положил ладонь ему на джинсы – туда, где так явственно выпирал бугор.
Сириус сглотнул.
- Так... чего?
Опустив голову, крестник прошептал:
- Чтобы тебе тоже было... хорошо.
А потом сжал пальцы.
Это была мука, болезненное, острое наслаждение, равного которому он еще не знал. Подросток ласкал его неумело, застенчиво, то и дело прерываясь, чтобы посмотреть в лицо. Стиснув зубы, Сириус накрыл его руку своей... А потом они целовались, как сумасшедшие, и Гарри сам расстегнул молнию на своих брюках, пахнущих стыдом и похотью. Ничего не нужно было объяснять – они хотели одного и того же.
Зажмуренные глаза со слипшимися мокрыми ресницами... Гарри всхлипывал и толкался ему в руку. Блэк, не дыша, смотрел, как рот мальчика открылся в беззвучном крике, а голова запрокинулась назад...

***

Сидя на коленях у крестного, Гарри уткнулся ему лицом в шею. Скамейка, наверное, была мокрая, но Сириус сказал - плевать.
- Слушай, а я тебя обманывал.
Нахмурившись, мужчина вздернул бровь:
- Ну-ка, рассказывай.
- Ээ... ну, помнишь, я говорил, что мне снятся...
- ...Кошмары?
- Ага. Ну так вот, на самом деле я просто боялся, что просто так... ну, ты не пустишь меня... к себе.
- Вот оно что, - Блэк сжал рукой подбородок, комично морща нос.
- А знаешь... это и был мой самый страшный кошмар, - Гарри грыз ноготь на большом пальце, тревожно глядя на него исподлобья.
Блэк вмиг посерьезнел.
- Правда?
Да, - обреченно выдохнул тот.
Прижавшись к его плечу лбом, Сириус тихо проговорил:
- Тогда тебе больше нечего бояться.
Мальчик поднял глаза и робко улыбнулся, все еще не веря.
Пошел дождь. Сначала просто накрапывал, а потом забарабанил по листьям, ледяными ручейками полился за шиворот.
Ремус заметил их издалека. Эти двое балбесов шли, обнявшись, под проливным дождем. Ну, Сириус, ну, псина. Еще ребенка застудит...

Anatolia

Самый страшный кошмар - Текст произведения

О, Боже это восхитетельно!!!!

Великолепно

:)

Изумительно

Ммммммм.....