Бывают пробелы во времени, также как и пробелы в пространстве.
Как коридоры и лестницы. Единственное их предназначение: вести тебя из
одной ярко освещенной комнаты в другую. Из класса Трансфигурации в Гриффиндорскую
гостиную. Они как бы не считаются. Минуты, заключенные в скобки, особое
время внутри времени. Часы продолжают тикать. Однако то, что ты делаешь,
думаешь или говоришь, не имеет никакого значения.
Это моменты, когда ты бессмысленно смотришь на поля между линиями в тетради
и жуешь кончик своего пера, а затем вспоминаешь, что уже давно пора перевернуть
страницу книги. Моменты, когда ты закрываешь глаза перед сном и вспоминаешь
все, что было сказано и сделано сегодня. И понимаешь, что все это было
напрасно. Моменты, когда ты открываешь дверь в пустую комнату в надежде,
что он будет там, а затем тихо закрываешь ее, превращая ожидания в ничто.
Перерыв, интервал, вся твоя жизнь поставлена на паузу.
Прошло уже тридцать девять дней с тех пор, как ты увидел, как Гарри целует
это ничтожество - Малфоя.
Он знает, что ты знаешь, и знает, что ты никому не скажешь. Потому что
это единственная связующая нить между вами. Мрачная угроза тайны сплачивает
вас против всего остального мира.
Но иногда границы времени растягиваются, и секунды превращаются в часы,
дни, недели. Это твой мир, заключенный в скобки, бесконечная зима, белая,
словно высохшая кость.
Ты начал подолгу гулять вокруг озера в одиночестве, прислушиваясь к звуку
трескающегося льда, который раздается, когда бледные щупальца поднимаются
из глубины, вырываясь на свободу лишь затем, чтобы спустя мгновение вновь
исчезнуть в глубине. Замерзшая трава движется, словно в танце, под лишенную
ритма мелодию ветра. Жидкая грязь будто проглатывает звук твоих шагов,
и тебе кажется, что тебя на самом деле не существует. И горы становятся
больше и значительнее в голубой дымке горизонта.
Ты изучаешь свое отражение в зеркале. В эти дни твоя прическа выглядит
даже хуже, чем у Гарри, и ты такой худой, что, кажется, состоишь из одних
коленок и локтей. Как ни странно, твои оценки улучшились - возможно, потому,
что ты так много времени проводишь с Гермионой. На прошлой неделе Профессор
Снейп поздравил тебя с удачно сваренным Веритасерумом, и ты чуть не упал
со стула от удивления. Фред считает, что у тебя есть все шансы попасть
в квиддичную команду в этом году. Но ты понимаешь, что не сможешь стать
ловцом, а это единственное, о чем ты всегда мечтал.
Ты мало говоришь в эти дни и играешь в шахматы сам с собой. А еще ты
начал проводить время в пустых кладовых, сидя на полу, прижав колени к
груди и опустив голову, позволяя паукам ползать по твоим пальцам. Ты перестал
их бояться. А может быть, ты перестал быть самим собой. Потому что ты
всегда был просто Роном, другом Гарри. А его нет рядом в эти дни.
И это странно, потому что Малфой, кажется, все время рядом.
Ты не можешь от него отделаться.
Перед Историей Магии, после квиддичной тренировки, когда ты открываешь
дверь, когда ты оглядываешься, когда ты думаешь, что ты один, в конце
зала, коридора, под лестницей, прямо позади тебя, он всегда рядом.
Он нашептывает тебе на ухо, его дыхание, горячее и влажное на твоей шее,
проникает внутрь твоего сознания.
Каково это, Уизли, скажи мне, как тебе понравилось видеть нас вместе?
Я думаю, понравилось, понравилось наблюдать за нами, да ты просто болен,
Уизли, ты ревнуешь, Уизли, ты никчемен, Уизли, ты никогда не получишь
того, что хочешь, и ты всегда хочешь то, что не сможешь получить. Посмотри
на себя: тебе пора постричься, а робу зашить и ботинки почистить. Но ты
все равно никогда не будешь достаточно хорош, ты ничего не стоишь, вся
твоя жизнь ошибка, ну что, ты теперь заплачешь, Уизли? Что это, слезинка?
Скажи мне, Уизли, это была слезинка?
Ты сжимаешь кулаки; ногти вонзаются в ладони, ты чувствуешь ненависть
у себя во рту, словно острый камень. Ты зажмуриваешься; ты не можешь вынести
еще одно наказание.
Профессор Флитвик попросил тебя помочь ему украсить рождественскую елку
в Большом Зале. В одной из кладовых ты нашел картонную коробку блестящих
украшений: моль обосновалась в свернутых золотых, ярко-красных и лиловых
лентах. По пути в Большой Зал ты заворачиваешь за угол и видишь его. Он
ждет тебя, прислонившись к стене. Ты пытаешься протиснуться мимо него,
но он останавливает тебя, уперев руку тебе в грудь. Рукав его робы закатан
до локтя и ты впервые видишь ее: черную метку, уродливо вздувшуюся на
его тонком запястье.
- Однажды Гарри разглядит твою истинную сущность, Малфой.
- Неужели, Уизли? Тогда что же он сможет разглядеть в тебе?
Но ты вдруг замечаешь, как сильно он похудел. Замечаешь спутанные волосы
и фиолетовые полумесяцы - следы бессонницы под глазами. Может быть, если
ты перестаешь существовать, когда ты не друг Гарри, то Малфой перестает
существовать, когда не может быть его врагом. И тебе почти что жаль его.
Из-за его черной метки, и атмосферы загнанности, и из-за того, каким несправедливым
кажется все, что случилось с вами. У вас не было шанса на оправдание,
защиту и справедливость.
- Но я вижу, кто ты на самом деле, - говорит он. - Я вижу.
Ты не помнишь, как начинается драка. Ты помнишь лишь хруст его ребер
под твоим локтем, и его пальцы, изо всех сил вцепившиеся тебе волосы так,
что из глаз льются слезы. Коробка падает, а украшения дождем рассыпаются
по полу и укатываются прочь.
Столько крови во рту. Откуда она взялась?
Он кусает твое плечо, подбородок, пытается поцеловать тебя, и ты отвечаешь
ему. Это кажется не важным, потому что это лишь промежуток, жизнь в скобках,
действие в одолженном времени, и то, что происходит сейчас, не имеет значения.
На вкус Малфой сладкий, с еле заметным привкусом гнили, как переспелый
фрукт.
Он отстраняется. Его дыхание сбивчиво вырывается из груди, рука все еще
распростерта поверх твоего сердца, яркие пятна на щеках.
Неужели это тот, кого ты ненавидел? Тот, кого ты ревновал и презирал
все эти годы? Удаляясь по коридору, ты продолжаешь смотреть на него через
плечо. Длинный коридор, очерченный рядами свечей, гобелен, отсвечивающий
нитями золота и серебра, бледный мальчик с искусанными губами и руками,
бессильно повисшими по бокам. С каждым твоим шагом он словно становится
менее значительным, превращаясь в прошлое. И твое время вновь начинает
отсчитывать секунды.
И затем крик:
- Ты, ублюдок!
Тяжесть рук на твоих плечах, теплое тело прижимается к твоей спине, подминая
тебя под себя, и вы оба падаете, падаете бесконечно, пока не ударяетесь
о землю. Вокруг разбросаны маленькие серебряные колокольчики, мраморные
шары, разноцветные картонные арлекины и эти маленькие белые ангелочки
с крылышками, натянутыми на проволоку.
