Никому не доверяй
Наших самых страшных тайн.
Никому не говори, как мы умрем.
В этой книге между строк
Спрятан настоящий Бог,
Он смеется, он любуется тобой.
Ты красива, словно взмах
Волшебной палочки в руках
Незнакомки из забытого мной сна
Мы лежим на облаках,
А внизу бежит река.
Нам вернули наши пули все сполна...
Сплин, “Бонни и Клайд”
Он ненавидел его. Лютой ненавистью... Но это было раньше. А теперь он сбился с дороги, не мог понять самого себя. Он не знал, что случилось. Просто... просто... Летели перья.
Серо-бурое атласное перышко падает на такие горячие сухие ладони, чуть
дрожащие от волнения бледные пальцы... Кровь гулко бьет молотом в ушах.
Что же это все-таки значит? Пальцы сжимаются в кулак, сминая нежное перо. Рыжие волосы лезут в глаза, и он беспокойным, нервным движением отбрасывает их с лица. Перед глазами проносятся события, словно кадры в маггловском фильме, о котором когда-то в детстве рассказывал отец. Он слегка прикрывает глаза и оседает на пол совятни, устланный пушистым ковром из перьев.
....За стеклами окна спальни юношей переливалось яркими блестящими
звездами осеннее небо. Холодный стылый ветер задувал в слегка
приоткрытую створку, наверное, он и разогнал все тучи...
В комнате было холодно и неуютно. Все спали, только Рон ворочался с
боку на бок и никак не мог сомкнуть глаз. Тогда он встал с кровати и
спустился вниз. Рон намеревался занять
любимое кресло перед камином и лишь за мгновенье до того, как туда
плюхнуться, он заметил, что место занято. “Но это же МОЕ кресло!” - плаксиво вскричал внутренний голос, но Рон лишь нахмурился и произнес: - Джинни? Почему ты не спишь?
Девушка вздрогнула и повернулась. Темно-медные волосы в беспорядке
разметались по плечам, щеки горели, а глаза были явно на мокром месте. - Джинни, сестренка, ты плачешь? Ну не надо, - Рон присел на корточки перед сестрой и осторожно вытер ее слезы.
Искусанные губы дрогнули, и Джинни обняла брата. Рон гладил ее по
спине, шепча что-то успокаивающее, в то же время пытаясь понять причину
слез сестры. - Рон, ты все равно не поймешь... Не поймешь... Не, - она громко всхлипнула, - пойме-е-ешь... Джинни так по-детски прижала ладони к щекам, и Рон понял, что ей надо выговориться, все рассказать... - Я... я... я влюбилась, Ронни, - прошептала она и уставилась на собственные голые ноги. - Он что, не обращает на тебя внимания? Он тебя обидел? Кто это, Джин? Я ему... - Рон, Рон, не надо! - прервала его бурное выражение негодования Джинни. - Я надеюсь, что он никогда не узнает! Она громко шмыгнула носом и продолжила: -И никто никогда не узнает. Ведь никто меня не пойме-е-ет!
- Джин, ну не надо плакать... Расскажи мне, я же твой родной брат, -
улыбнулся Рон. Она его заинтриговала, и проснулся чисто спортивный
интерес, а причина слез сестры отошла на второй план. - Ну ладно, только обещай, что не будешь смеяться, ругаться и махать руками? - Обещаю, - поспешно ответил Рон. - Правда, обещаешь? - Да, да... конечно - Это, это... - она шмыгнула носом и шепнула что-то Рону на ухо. - ЧТО? Это же Хорёк?! - Он не хорек, Рон, он очень красивый! - Малфой – красивый?! Джинни! Он же остролицый, бледный как смерть и к тому же слизеринец!- возмутился Уизли. - Ну и что? Я знала, знала, что ты не пойме-е-ешь! - опять захныкала Джинни.
- Ну не плачь, а? - страдальчески закатив глаза, сказал Рон. Эти ее
слезы начали порядком надоедать, и к тому же он был зол на сестру за
то, что ее угораздило влюбиться в Малфоя! Во врага семьи!
Но Джинни лишь посмотрела на него опухшими, красными глазами и
уткнулась лицом в ладони. Ее плечи подрагивали, слышались приглушенные
рыдания. - Джинни... - ответом были
лишь всхлипы, - Ну если хочешь, сиди тут и упивайся своей несчастной
любовью! - прорычал Рон, зная, что потом будет ругать себя за излишнюю
грубость. Гриффиндорец нахмурился и поднялся на ноги. Когда Джинни оторвала ладони от лица, Рона уже не было в Гостиной...
Юноша набрал пригоршню легких перьев и вскинул их вверх, рассыпав
дождем над головой. Он сидел, почти не двигаясь, с закрытыми глазами,
так что светлые ресницы цвета меда бросали штрихи тени на веснушчатые
скулы. Тонкая фигура, осыпанная перьями...
...Кусок не лез в горло, и Рон лениво гонял омлет по тарелке. Гарри
внимательно слушал Гермиону, которая объясняла ему что-то с очень
важным видом. И никому не было дела до него, Рона.
Уизли подпер щеку рукой и поднял взгляд на противоположный слизеринский
стол. Малфой угрюмо сверлил взглядом Гарри, Панси что-то щебетала, а
Крэбб и Гойл с заметным даже издалека удовольствием пожирали омлет.
Острый подбородок, ровный, тонкий нос без горбинки, светлые волосы.
Бледная кожа лишь довершает довольно удачную картину. Ну ладно,
красивый он, красивый. Но все равно Хорёк. Рон вздохнул. Солнечный зайчик вспыхнул на волосах Малфоя, путаясь в густых платиновых прядях.
Вдруг слизеринец оторвал взгляд от ничего не подозревающего Гарри и
посмотрел на Рона. Светлая бровь поднялась вверх, взгляд серых глаз,
казалось, прожигал зрачки Уизли. Рыжий гриффиндорец поспешил уткнуться
в тарелку с остывшим омлетом Черт, заметил. Какие у него, оказывается, ясные серые глаза...
Рон устало потер пальцами переносицу. Последнее время он все чаще стал
приходить в совятню, садиться на устланный перьями дощатый пол и думать
ни о чем. А точнее о том, что разъедало его изнутри, словно кислота. О
том чувстве, что вопреки всеобщему мнению, не приносит радости, а
заставляет лишь в бессоннице ворочаться на кровати и застывшим взглядом
смотреть в пустоту.
... Он опаздывал. Это было ужасно. Потому
что он не просто опаздывал, он опаздывал на ЗЕЛЬЯ. Перед мысленным
взглядом предстало перекошенное лицо Снейпа, кривящиеся от отвращения
губы и позорное снятие очков с Гриффиндора. Он бежал по ступенькам в
подземелья и чуть не споткнулся, но вскоре, к счастью, достиг заветной
цели. Рон остановился перед темной,
тяжелой дверью, перевел дух и попробовал прочитать “Отче наш”, но в
панике не вспомнил ни строчки. И тогда, плюнув на это, он открыл дверь
и вошел, понурив голову. Уизли
зажмурился в предчувствии злобного окрика, но ответом ему была лишь
тишина, нарушаемая негромким перешептыванием. Шепот?! На уроке Снейпа?
Не может быть! Рон осторожно открыл один глаз и заметил, что Снейпа в классе нет. Совсем нет. Нет Снейпа. Никакого Снейпа! Быть того не может!
Некоторые что-то писали, некоторые негромко шептались. Гермиона
помогала Невиллу постичь науку зельеварения, увлеченно жестикулируя, а
Гарри, воспользовавшись моментом, списывал у девушки задание, которое,
видимо, задал Снейп перед уходом. Рон плюхнулся на стул рядом с Гарри и Гермионой. Друзья тут же оторвались от своих дел и синхронно повернулись к Рону. - Ну и где ты пропадал? - обеспокоено начала Гермиона.
- Где-где, с лестницы я навернулся, вывихнул запястье. Пока ходил в
Больничное крыло, пока Помфри вправляла и поила каким-то ужасным
зельем... в общем, ничего интересного. Но где Снейп? Рон быстро достал пергамент и учебник из сумки и бегло оглядел класс. А где еще и Малфой?
- Наш изнеженный Хорек пролил на пальчик зелье Сонливости и грохнулся в
обморок. Ну Снейп и побежал с ним в Больничное Крыло, - презрительно
вскинув бровь, проговорил Гарри.
Гермиона смерила его взглядом и добавила, что не совсем пальчик. На
самом деле, всю руку Малфоя до локтя облил зельем Гойл, которого кто-то
ткнул в бок. - Неужели попадание зелья Сонливости на кожу – это так страшно? - хмыкнул Рон.
- Нет, конечно, но боюсь, что эта странная смесь, сваренная Гойлом,
вовсе не является зельем Сонливости, - Гермиона наконец заметила, что
Гарри беззастенчиво списывает и положила пергамент вне пределов его
видимости, - От него даже ткань мантии пузырится. - О, у Хорька было такоо-о-ое лицо! Просто услада для усталых глаз! - Да хватит уже звать его Хорьком! - вдруг неосторожно ляпнул Рон и почувствовал, как на него уставились двадцать пар глаз.
- Ммм... Ну, я имел в виду, что Белобрысая Крыса звучит куда лучше, -
попытался исправить положение Уизли. Все посмотрели на него недовольно
и подозрительно, но все же отвернулись и продолжили заниматься своими
делами. - Рон, что с тобой? - серьезно поинтересовалась Гермиона. - Вам не кажется, что это все глупо и по-детски, а? Все эти Хорьки, Четырехглазые, Серебряные Принцы и Золотые Мальчики? - Рон, что там такое у вас с Малфоем? - Гарри скрестил руки на груди и прищурился.
- Что за глупости ты несешь, Гарри? - Рон покраснел до корней волос,
сгреб учебники в сумку и, гневно глянув на друзей, покинул класс. Гарри и Гермиона лишь многозначительно переглянулись. А Рон закинул сумку в Гостиную и направился в Больничное Крыло...
Рон всегда любил птиц. С самого раннего детства. Он часами мог сидеть
перед клеткой старой совы Стрелки и смотреть, как она расправляет
перья, перебирает лапками по жердочке и смешно вращает круглыми желтыми
глазами. Рон засунул руку в карман и достал небольшой кусочек
пергамента. Он перечитывал строчки раз за разом, уже не осознавая их
смысла.
... Дверь открылась, и Рон
быстро юркнул в темноту ближайшей статуи. Мадам Помфри взволнованно
глядела на Драко и говорила о чем-то со Снейпом, но Рону не было слышно
из своего укрытия. Вскоре Помфри скрылась в дверном проеме, и Снейп,
сощурив глаза, шепотом начал говорить что-то Драко. Рон весь обратился
в слух и услышал то, что явно не предназначалось для его ушей.
- Мистер Малфой, вы должны были знать, что настойка асфоделя вызывает
раздражительную реакцию на коже при соприкосновении с... - тут голос
профессора понизился и Рон не смог различить не звука. Но он все же
понял главную суть... Неужели? Неужели Малфою поставили Метку? - Да, я знаю, профессор.
- Вы понимаете, что не сможете обратиться к мадам Помфри за помощью в
такой ситуации? Вы должны быть предельно осторожны, если вы теперь... - Да, я понимаю, сэр. - Не перебивайте, мистер Малфой. Ну, раз вы все хорошо знаете, то советую вам направиться в вашу Гостиную. - Хорошо. Спасибо, сэр. Снейп повернулся, напоследок взмахнул мантией и удалился. А Драко, понурив голову, направился в сторону Слизеринских Подземелий, как раз мимо той статуи, в тени которой затаился Рон. - Малфой. - Что? Уизли, ты что тут делаешь? - на лице Драко было искреннее удивление. - Малфой, какого черта?! Какого черта ты поставил себе Метку?
- Не твое это дело, Висель! - Драко разозлился не на шутку и, схватив
Рона за воротник рубашки, весьма ощутимо прижал его к стене, так что
гриффиндорец ударился затылком о холодный камень. - Какого черта ты теперь прислуживаешь Вольдеморту? Зачем?! - Ты меня не понял, Рыжий? Это не твое собачье дело!
Рон воспользовался своим весовым преимуществом перед имеющим хрупкое
телосложение слизеринцем и, схватив его за серую школьную безрукавку, в
свою очередь прижал к стене. С яростью смотря в серые глаза, Рон
вплотную пододвинулся к Драко и снова прорычал: - Какого черта ты поставил Метку, Драко?! Они так и не поняли, кто сделал первый шаг, но в следующий миг губы их соприкоснулись...
Рон будто снова пережил этот момент. Этот яростный поцелуй, полный
непонятных чувств. То ли ненависти, то ли боли, а может и чего-то
наподобие любви... На следующий день черный филин принес записку. Мелким, витиеватым почерком было выведено три слова. “Полночь. Астрономическая Башня”.
Он всегда писал записки из трех слов, будто было неимоверно тяжело
провести пером по пергаменту лишний раз. Но Рон пришел в ту ночь. И в следующую. И в следующую сотню ночей. Там были поцелуи до окровавленных губ, яростные объятья до боли в ребрах.
Днем – отсутствующий взгляд, днем Драко смотрел на него так, будто его
не существовало, а ночью он прикрывал серебристые глаза и говорил
какие-то ничего не значащие глупости. Ночью он не контролировал себя,
рвал на нем пижамную рубашку и шептал, что то ли любит, то ли ненавидит.
А однажды утром Рон проснулся и понял, что не сможет без этого.
Не сможет забыть затуманенные серые глаза и великолепное тело, каждый
сантиметр которого уже изучил досконально. И в этот же день черный
филин принес ему кусочек пергамента. И лишь три слова: “Я приду попрощаться”.
И вот теперь Рон сидел на полу и, сжимая в дрожащих пальцах нежные
перья, ждал конца. Конца того, чего на самом деле-то не было. И вдруг скрипнули расшатанные половицы, и в дверном проеме обозначилась тонкая фигура. - Он зовет меня, Уизли. Я должен идти. И никаких слез, криков. Ничего. Рон отворачивается и смаргивает предательскую влагу с ресниц. Острые стержни перьев впиваются в ладонь, и нежный пух окрашивается красным.
...А Рон шепнул: “Не уходи...” А он лишь печально взмахнул ресницами и… Ушел.
