Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава 14.продолжение

***

Следующие несколько дней показались Фелице ужасными. Ещё с утра, едва проснувшись, у неё начинало сосать под ложечкой и появлялось неясное предчувствие чего-то плохого. Но это «плохое» не было жутким или опасным, вовсе нет. Схожие ощущения возникали, если, скажем, укусил бякоклешень: никто от этого не умирал, но и не становился удачливее.

Или счастливее.

Потом Фелица просыпалась окончательно, и все последние события, наперебой галдя, со скоростью курьерского экспресса возвращались в её голову. Тогда Фелица с неодобрением косилась на склянки с зельем Сна-без-снов, которыми была уставлена её прикроватная тумбочка, будто винила их в том, что те не моут дать ей забыться и в дневное время.

Фелица лишь дважды в своей жизни принимала большие дозы этого зелья. Один раз – после смерти мамы и папы. Родители отца поили её им недели три. Иначе она просто не могла уснуть. Второй раз запас зелья Сна-без-снов появился в шкафчике в ванной Фелицы после развода с Кристофом. Тогда ей потребовался всего десятидневный курс. Сегодня утром Фелица выкинула в мусор шестой пустой пузырёк.

Она старалась как можно меньше времени проводить на людях, помимо занятий. На трапезах в Большом зале появлялась крайне неохотно и всегда старалась уйти поскорее. Если честно, Фелица попросила бы эльфов приносить еду ей в кабинет, но отсутствие декана Гриффиндора на сакральных собраниях всех живых обитателей школы во время приёмов пищи вряд ли порадовало бы МакГонагалл. Фелица и так чувствовала себя виноватой: она совсем забросила своих студентов и не общалась с ними свыше необходимого минимума. Большинство вопросов теперь решалось прямо на уроке, и она перестала подниматься в факультетскую гостиную. Её львята не заслуживали подобного пренебрежения.

Хотя внешне ничего в отношении окружающих к ней не изменилось. О том, что Каллистус находился под Империо пока так и не пронюхала пресса, дядя, по-видимому, дёргал все возможные рычаги. Фелица была ему благодарна, пусть и делал он это не для неё, а исключительно в интересах следствия. Ну, и чтобы спасти возглавляемый им отдел от очередного скандала. Что, в долгосрочной перспективе, было всё равно бесполезно: в Магическом мире новости, даже хранящиеся в секрете, распространялись неудержимо. Рано или поздно...

Пока же в курсе были только члены Ордена, из которых изо дня в день Фелица видела лишь троих, считая Хагрида. Остальные из тех, кто знал о её романе с Каллистусом, тактично молчали. Вера британцев в "occupez vous de vos affaires" здесь сыграла на руку. Чарити, например, считала, что Фелица и Каллистус порвали друг с другом. Волшебница с сарказмом отмечала про себя, что так оно, в сущности, и было, если не вдаваться в детали. Колдомедики из Св. Мунго утверждали, что жизнь Каллистуса уже вне опасности, психические функции, нарушенные тёмной магией контроля, восстанавливались, и со временем он, скорее всего, полностью поправится, но...

Дора в подобной ситуации дежурила у постели Люпина всё свободное от работы время. Фелице не хотелось Каллистуса даже навещать. Что они могли сказать друг другу? Их ничего не связывало. Какой смысл приходить на свидание в больницу к человеку, которому, возможно, противно всё в ней, включая звук голоса и запах тела? Фелица подвернулась Пожирателям как неожиданный источник информации о том, что происходило в Хогвартсе, секс был лишь частью игры. И вот, о сексе, и о том, что теперь ей, наверно, были известны все постельные трюки Мальсибера, ей рассуждать хотелось меньше всего.

Нет, всё же меньше всего ей хотелось думать о том, что по поводу всей этой истории думал Снейп. В какой именно момент мнение этого Пожирателя Смерти стало для Фелицы важным, она не знала, но факт оставался фактом. То что Снейп был осведомлён об её близких отношениях с мужчиной, находившимся под Империусом, заставляло Фелицу краснеть и нервно теребить жемчужное ожерелье. Аh bah! В искусстве избегать слизеринского декана Фелица уже стала мастером.

Несколько оживила Фелицу лишь весть о предстоящем Рождестсвенском бале. Она никогда ещё не видела как отмечают праздники в Хогвартсе: октябрьский la Toussaint отменили из-за продолжавшегося траура по Дамблдору.

Но Рождество, похоже, собирались встретить с размахом. Фелица начала осознавать грандиозные масштабы планируемого празднества, когда за два дня до бала в Большом зале установили огромную мохнатую ель, которая верхушкой едва не касалась звёздного потолка.

За ужином накануне бала профессор Вектор набросала какое-то уравнение на салфетке и радостно объявила всем за учительским столом, что в ближайшие три дня будет идти снег, а значит, сочельник обещал быть «белым». Фелица этому известию обрадовалась: она уже пятнадцать лет не переживала по-настоящему зимнего Рождества: прованский северный ветер мистраль приносил с собой лишь дожди.

Среди учеников и учителей царило оживление. Все делились друг с другом предстоящими планами на каникулы, паковали вещи и просто находились в приподнятом настроении. Когда её спрашивали, как она собирается провести праздники, Фелица отделывалась туманными фразами. Раньше её планы на Рождество вертелись вокруг Каллистуса, а теперь... Правда, у неё было приглашение от Доры, которым Фелица не была уверена, что воспользуется. Перспектива оказаться одной в пустом нетопленом доме родителей отца в Девоне тоже не прельщала. Уж лучше она останется в Хогвартсе. Так она сможет быть полезной, ведь, быть может, кто-то из её студентов тоже не поедет на каникулы домой.

Список таких детей оказался состоящим из одного-единственного имени: Гарри Поттер. Вспомнив ужасных магглов, которые называли себя его опекунами, Фелица передёрнула плечами. Да, там мальчика не ждали... Но Поттер должен был справлять Рождество в кругу друзей, он больше чем кто-либо заслуживал тепла и любви! Наверняка ведь семья Уизли...

Оказалось, однако, что на том, чтобы Поттер не покидал пределов школы, настояла МакГонагалл. По словам мадам директрисы, в свете всех последних событий, отпускать Мальчика-Который-Выжил куда-либо было бы безответственно. Причём Поттер ничего не знал о своём надвигающимся заточении в замке, как поняла Фелица, он пребывал в полной уверенности, что проведёт Рождественские каникулы в «Норе». МакГонагалл запретила говорить ему что-либо до бала, «чтобы не портить праздничное настроение». Tu l'as dit! Фелица сомневалась, что Поттер обрадуется тому, что взрослые снова решили всё за его спиной. Но вынуждена была признать правоту своей начальницы в одном: Хогвартс и впрямь оставался для Поттера самым безопасным местом. Что бы там не говорил Снейп.

***

Рождественский бал был чудесен. В этот день настроение Фелицы значительно улучшилось, может быть потому, что находясь среди толпы радостных подростков, трудно было оставаться унылой.

И Фелице некогда было предаваться мрачным мыслям. Праздничное утро она начала очень рано, в спальне девочек-семикурсниц в башне Гриффиндора. Нужно было расчесать, завить, посыпать блёстками и полить духами всех набившихся в комнатку существ женского пола в возрасте от одиннадцати до семнадцати. Что означало гриффиндорского декана, в течение нескольких часов колдующую, затягивающую корсеты и трансфигурирующую шпильки и булавки из любых подручных материалов. Девочки были уверены, что прожив столько лет во Франции, Фелица знала толк в умении наряжаться. Она старалась их не разочаровать.

Позже, в Большом зале, который за ночь волшебным образом превратился в лесную поляну, где танцевали в воздухе крупные тёплые снежинки, Фелице тоже не пришлось скучать. Она вызвалась быть дежурным учителем, а значит ей нужно было следить за порядком. В основном, это значило всегда чётко представлять, где находились в данную конкретную минуту Хоггарт и Гоззард, и не давать Пивзу поливать присутствующих пуншем. Но надо сказать, все трое вели себя вполне прилично, и у Фелицы ещё оставалось время на то, чтобы переброситься парой шуток с Чарити и профессором Спраут, а также поучаствовать в импровизированном конкурсе рождественских песенок, организованном профессором Флитвиком. Под конец праздника Фелица даже совершила тур вальса с Хагридом. Улыбающийся лесничий, в тщательно расчёсанную бороду которого была вплетена блестящая мишура, практический пронёс её на руках по залу, всю дорогу отсчитывая вслух танцевальные шаги. Фелица не смогла сдержать счастливого смеха.

А потом, после отбоя, который был, по случаю бала, перенесён на час позже, она патрулировала коридоры замка, уплетая на ходу шокошары из большой коробки и получая поздравления от случайных портретов. Фелица сделала вид, что не заметила влюблённую парочку, хихикавшую в одном из тёмных альковов. В конце концов, шестой курс это уже вполне взрослые люди, а дружбу между факультетами стоило поощрять, тем более если это были Гриффиндор и Слизерин. Она вернулась в тот коридор через полчаса, тактичным покашливанием предупредив о своём приближении, и поделив между раскрасневшимися подростками остатки шоколада, велела возвращаться каждому в свою спальню.

В общем, всё было не так уж плохо. Даже столь эпохальное мероприятие, как проводы учеников на вокзал в Хогсмиде следующим утром, прошло без особых проблем. Конечно, Фелице пришлось помогать закрывать и левитировать в холл чемоданы, сундуки и саквояжи; читать некоторым старшекурсникам нотации о вреде алкоголя и его тайного распития в стенах школы; раздавать, специально припасённое для подобного случая Антипохмельное зелье, а ещё искать потерявшегося в последний момент кота Милли Уилкинсон. Но вспоминая мучения своих учителей в Бобатоне в такие дни, Фелица с полным правом могла поставить себе высший балл.

Единственное, что опечалило Фелицу, это выражение лица Поттера, который лишь ненадолго спустился в общую гостиную из спальни, как был, в пижаме. Он постоял среди многочисленных баулов и клеток с домашними питомцами, которыми было уставлено всё свободное пространство, затем пнул кресло, обнялся с друзьями и снова скрылся в спальне.

Фелица вздохнула: она очень хорошо понимала чувства Поттера. Такую же тоску и обиду на весь мир она испытывала каждый раз, когда все дети покидали Бобатон на время праздников, а она оставалась. И даже на летние каникулы, когда Фелица вместе со всеми собиралась в дорогу, её друзья отправлялись к родным и близким, она же – в закрытый морской пансионат в Биаррице, проживание в котором с июня по сентябрь каждый год оплачивали для неё родители отца. И надо было признать, жаркое побережье Франции было лучше Шотлаедии в декабре при любом раскладе. Даже не принимая во внимание тёмных волшебников-мегаломаньяков.

Может, она сможет как-то помочь Поттеру скрасить одиночество? К празднику Фелица пополнила свои запасы шоколада. Да и с других факультетов кто-то из студентов должен был остаться в Хогвартсе.

С этими мыслями Фелица и вернулась с хогсмидского вокзала. Без детей и большинства преподавателей замок казался вымершим. В этом были, конечно, и свои плюсы. Фелица расположилась на ковре перед камином в своей гостиной с чашкой чая и стала запаковывать в красную бумагу последние подарки французским знакомым. От этого занятия перед самым обедом её отвлекла МакГонагалл. Точнее, в комнате с хлопком появился домовой эльф и сообщил, что «госпожа директор мэм желают немедленно видеть профессора мэм». Фелица, которая, после долгих мучений и двух испорченных листов, только-только умудрилась завернуть один из двух оставшихся подарков так, что стало похоже даже, что это сделал не тролль, хотела было поинтересоваться, к чему такая спешка, но домовик уже исчез. Фелица провела ладонью по последнему не запакованному подарку, который, как назло, оказался вязаным шарфом и покачала головой. Может, ей всё же стоило вступить в ГАВНЭ?

Поднявшись в директорский кабинет, Фелица поняла, что что-то случилось. Кроме мадам директрисы, сидившей за столом и чертившей палочкой в воздухе перед собой какие-то знаки, в комнате был только Снейп. Он стоял у витражного окна, спиной к Фелице, и даже не повернул головы, когда она вошла.

– Oh, non! Только не говорите мне...

– Поттер пропал, – кивнула МакГонагалл. Она прервала неизвестное Фелице заклинание и с досадой бросила палочку на стол. – И его нет в замке.

– Но куда он делся? И почему? – Фелица перевела взгляд с МакГонагалл на Снейпа и обратно.

– Не знаю, куда он мог пойти, – директриса откинулась в кресле и начала массировать пальцами виски. – Что же касается того, почему он сбежал...

– У мистера Поттера случился очередной припадок звёздной болезни, – сообщил Снейп, не меняя позы. – Он посчитал несправедливым наше решение лишить его компании почитателей и оставить на Рождество в Хогвартсе. А когда я напомнил ему, что делается это исключительно с целью спасти его неблагодарную шкуру, впал в приступ детской обиды. Или, лучше сказать, гриффиндорской...

Зная Снейпа, Фелица совсем не удивилась такой реакции Поттера. У некоторых был просто потрясающий талант выводить других людей из себя.

– Мы должны его найти! – МакГонагалл снова потянулась к своей палочке. – Хагрид уже отправился к Лесу, вы, профессор Филбрайт, поспешите в Хогсмид, а я свяжусь с Уизли. Возможно, Поттер у них.

Фелица нахмурилась:

– Я, конечно, сделаю как скажете, мадам, но почему вы так переживаете? Может, Поттеру просто хочется побыть одному? Пусть погуляет, а если к ужину не вернётся, то тогда...

Она обращалась к МакГонагалл, но ответил ей отчего-то Снейп:

– Поверьте, мисс Филбрайт, сегодняшний день Поттеру лучше провести в стенах замка.

– Почему это?

Снейп повернул голову и сквозь пряди волос, падавших на лицо, посмотрел на Фелицу взглядом, значения которого волшебница не уловила.

– Сегодня – собрание Пожирателей, – наконец, процедил Снейп сквозь зубы. – И может быть... неспокойно.

– Оу, – только и смогла вымолвить Фелица и отвела глаза. Сомневаться в том, что Снейп знает, о чём говорит, у неё не было причины. Не проронив больше ни слова, она покинула кабинет.

***

Шёл лёгкий снежок, и оставляя за собой на тонком белом ковре ещё одну цепочку следов, Фелица отходила всё дальше и дальше от замка. Впопыхах она забыла надеть перчатки и сейчас, и минуты не пробыв на улице, уже жалела об этом.

Запустив озябшие руки в карманы мантии, Фелица даже не удивилась, когда нащупала в одном из них амулет Ордена. Она сжала его в кулаке. Значило ли это, что Поттер находился в опасности? Снейп и МакГонагалл были этом почти уверены.

Фелица снова огорчилась, что не знает, как обернуться птицей и поискать Поттера с высоты. А ещё было жаль, что они не могли отправить на его поиски Фоукса. Фелица погладила пальцами крошечные металлические крылья амулета.

С осени она ни разу больше не видела феникса на насесте в кабинете МакГонагалл. Спрашивать мадам директрису, почему так, не было нужды. У фениксов не существовало хозяев, просто иногда они сами выбирали кого-нибудь из двуногих и оставались верны им до самой смерти. До самой человеческой смерти, ибо как бы долго не жили маги, лишь фениксы были бессмертны. Они не привязывались к месту, лишь к сердцу. После того как оно перестало биться в груди Альбуса Дамблдора Фоукса больше ничто не держало в Хогвартсе.

Из философских размышлений Фелицу вывели звуки боя. Да-да, именно боя, так как по-другому начавшуюся чуть впереди кутерьму вспышек, гула потревоженных охранных чар и криков назвать было нельзя.

Поттер!

На пятачке у ворот Хогвартса, между главной подъездной дорогой и группой деревьев происходило нечто невообразимое. Не меньше четырёх Пожирателей в масках теснили в сторону озера Поттера, полускрытого сейчас грудой припорошенных снегом валунов.

Фелица схватила палочку наизготовку и бросилась в гущу событий. Пользуясь фактором внезапности ей удалось оглушить одного из Пожирателей, но остальные быстро сориентировались и атаковали Фелицу хорошо слаженными командными действиями. Воздвигая на пути летящих в неё проклятий Стену Искажения, волшебница надеялась, что по крайней мере, сможет отвлечь нападавших и даст Поттеру возможность ускользнуть за границу Антиаппарационного барьера. Но едва брошенные ею чары рассеялись, увидела, что ещё двое Пожирателей, которых она не заметила раньше, пытались достать Поттера с фланга. Дело было совсем плохо, и Фелица стала пробиваться к Поттеру.

На бегу она вытряхнула из кармана амулет Ордена. Подбрасывать его в ладони и говорить что-то у неё просто не было времени: она едва успела отбить невероятно мощный Петрификус, отдача от которого чуть не опрокинула её на землю. А очередной Глациус слегка задел правый бок. Фелица взвыла от острой боли, но упрямо сделала ещё один шаг в сторону Поттера. Она должна до него добраться, просто должна!

Когда до укрытия Поттера осталось несколько футов, Фелица вслепую послала в приближающихся Пожирателей Le châtiment des dieux, надеясь, что это отвлечёт их на несколько драгоценных секунд, и заведя обе руки за спину, и взмахнув ими так, что что-то хрустнуло в плечах, выкрикнула последнее заклинание.

Всё! Дальше, чтобы осуществить задуманное, о дуэли ей придётся забыть. Фелица сунула волшебную палочку в карман и прыжком преодолела отделявшее её от Поттера расстояние.

Согнувшись в три погибели за камнями, Поттер отбивал атаки той пары Пожирателей, что не отвлеклись на Фелицу ранее. В горячке боя он едва удостоил её мимолётным взглядом и чуть подвинулся. Однако вместо того, чтобы присесть рядом с Поттером, Фелица схватила его за плечи и потянула к себе, одновременно разворачиваясь так, чтобы находиться спиной к Пожирателям.

– Профессор, что вы..?! – воскликнул Поттер. Он поскользнулся на снежной каше, но Фелица крепко держала его и, наконец, добилась того, что Поттер оказался прижатым к ней.

– Да что происходит?!

У Поттера были необыкновенно зелёные глаза, заметила Фелица. Не такого оттенка как у Каллистуса, но...

Следующие несколько секунд растянулись в целую вечность.

В магический щит за плечом Фелицы ударило какое-то заклятие, отчего её тело ещё сильнее вжалось в тело Поттера. Над их головами разлетелись искры. Где же помощь?! Она не успеет! Но она должна успеть!

Эти и какие-то другие панические мысли ещё звучали в голове Фелицы, а руки её уже двигались сами собой. Решение было принято. Поттер начал вырываться из захвата, крича и дыханием обжигая кожу на её шее. Да, она чувствовала это, ведь уже стянула одной рукой шарф. Другой она цепко схватила ладонь Поттера и рывком положила себе на грудь. Осталось совсем немного...

Глаза Поттера за круглыми стёклами очков сделались большими, и поперхнувшись, он замолк. Ещё несколько проклятий ударило в щит Фелицы, и одно из них, уже ослабленное, пробралось через сплетение чар и лизнуло ей поясницу.

Тело ниже пояса теряло чувствительность, и Фелица тянула ладонь Поттера по своей груди вверх, к ожерелью. Не отрывая от парня взгляда, она обвила вокруг нитки жемчуга его ватные от шока пальцы и сжала их до боли.

Кто-то сзади грубо схватил Фелицу за плечо, и губы Поттера округлились в испуганном «о». Сейчас или никогда!

Откидывая корпус назад, Фелица одновременно с силой оттолкнула от себя Поттера. Разом лишившись равновесия, от неожиданности он крепко схватился за единственную вещь, которую мог: ожерелье. Не выдержав нагрузки, нитка, скреплявшая жемчужины, на миг впилась Фелице в шею, а затем лопнула с жалобным стоном. Поттер нелепо взмахнул руками, начал падать назад и исчез. Аварийный портключ сработал. Фелица с облегчением закрыла глаза. Её снова ударили, а затем повалили в грязь, но если ошарашенное лицо живого Гарри Поттера и стало последним, что она видела в своей жизни, Фелица не испытывала никаких сожалений.

Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава 14.продолжение

lovey_dovey

Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава 14.продолжение - Текст произведения