Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава 12.продолжение

***

В отличие от обеда, ужин обещал пройти интересно. Фелица почувствовала это ещё пересекая Большой зал. За учительским столом творилась какая-то возня и изредка слышались восклицания. Волшебница заняла своё место и, наблюдая за тем как профессор Спраут с озабоченным видом мешала в супнице половником, будто разыскивая там нечто эдакое, поинтересовалась:

– Que s'est-il passé? Что-то случилось?

– Мистер Лонгботтом снова потерял свою жабу, – сухо пояснила МакГонагалл, которая была занята тем, что сосредоточенно разглядывала содержимое соусника. – И последний раз, пару минут назад, её видели здесь, на столе.

– О, – только и смогла сказать Фелица.

– Я бы использовала Акцио, – вздохнула директриса, закончив инспекцию посуды, – но для этого надо хотя бы примерно знать направление...

Тут Фелицу отвлекло появление Снейпа. Он будто материализовался за их спинами и, не с кем не здороваясь, прошёл к своему месту за столом.

– Северус! – воскликнул профессор Флитвик. – Последствия инцидента удалось ликвидировать? Мы все уже начали беспокоиться! И ещё раз, приношу свои глубочайшие извинения за мистера Лаббера. Если я чем-то могу помочь...

Снейп в ответ только пробурчал нечто невнятное. Фелица следила за ним краем глаза. Мастер Зелий сел на свой стул и подняв с тарелки салфетку, пару секунд безучастно смотрел в стол. Волшебнице показалось, что он жутко устал. Затем Снейп встряхнулся и, словно почувствовав, что за ним наблюдали, вскинул голову и начал обводить зал грозным взглядом. Фелица поспешила отвернуться и заняться трапезой.

Упоминание имени Лонгботтома напомнило ей, что пора было снова выдать студентам тщательно отмеренную дозу похвал и нотаций, потому на обратном пути из Большого зала она задержалась у факультетского стола там, где сидели Поттер и его друзья. Начинать всегда следовало с выпускного курса.

– Мистер Лонгботтом, профессор Спраут вчера выразила мне очередную благодарность за то, что вы помогаете ей в теплицах. Она считает вас очень талантливым молодым человеком и просит передать, что если вы захотите после окончания школы продолжить обучение и получить степень Мастера Травничества, у неё есть знакомые профессора в Лондонском университете, которые могут согласиться взять вас в ученики.

Студенты вокруг радостно зашумели и стали тянуться, чтобы похлопать довольного Лонгботтома по плечу. Фелица улыбнулась:

– Я вами очень довольна, двадцать баллов Гриффиндору за выдающиеся академические успехи!

И тут же нахмурилась:

– Чего, к сожалению, нельзя сказать о вас, мистер Томас! – Она повернулась к нему. – Ваш средний балл по Чарам в этом семестре вырисовывается чуть ли не самым низким на курсе. Позор! Если вы не предпримете мер по исправлению ситуации, хороших оценок на ТРИТОНе вам не видать.

– Я не знаю, как я умудрился так запустить Чары. – На лице Томаса было написано искреннее раскаяние. – Это совсем не круто. Но я исправлю, честно!

– Хорошо, мистер Томас, – сказала Фелиц сухо. – Надеюсь, нам больше не придётся возвращаться к этому разговору.

Волшебница уже собиралась двигаться дальше, видит Мерлин, выпускной курс был не самым проблемным, как её остановила Грейнджер:

– Профессор Филбрайт! Не хотите ли вступить в ГАВНЭ?

– Простите, куда вступить? – удивлённо переспросила Фелица.

Сидящий рядом с Грейнджер Уизли хрюкнул в тарелку. Девушка метнула на него сердитый взгляд и повторила:

– В ГАВНЭ. Это – Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов. Мы боремся за прекращение жестокого обращения с дружественными магическими существами и за изменение их правового статуса!

– Мисс Грейнджер, – осторожно начала Фелица, которая даже не знала, что и сказать.

– Я слышала об истории ваших взаимоотношений с домовиками Хогвартса. – Грейнджер кивнула в сторону Поттера, который теперь, как и Уизли, прятал красное лицо в ладонях и издавал подозрительные икающие звуки.

– Не думаю, – снова попыталсь вклиниться в разговор Фелица, – что моё участие...

– Если вам не безразлична судьба домовых эльфов, – с жаром продолжила Грейнджер, не слушая её, – то вы не должны пытаться изменить позицию общества в одиночку! Организация ГАВНЭ, главой которой я являюсь, поможет в реализации вашего гражданского права на улучшение и гуманизацию нашего мира!

К счастью, от необходимости продолжать беседовать на эту тему Фелицу спасло появление у стола ещё одного человека. Которым был ни кто иной, как Снейп. Он приблизился и, окинув вдруг притихших студентов ничего не выражающим взглядом, проговорил, обращаясь к одному из них:

– В следующий раз, мистер Лонгботтом, следите, чтобы ваш домашний питомец играл в прятки исключительно в тарелках ваших друзей. В противном случае, другие волшебники могут посчитать такое животное безхозным и пустить его на ингредиенты для зелий.

После чего каким-то, на взгляд Фелицы, неловким, совсем не снейповским движением достал из кармана нечто, завёрнутое в носовой платок, и вытряхнул его содержимое на стол. Жаба Лонгботтома, а это была именно она, с недовольным кваканьем перевернулась со спины на брюшко, уселась поудобнее и начала деловито протирать языком выпуклые глаза.

– Тревор! Ты нашёлся! – радостно воскликнул Лонгботтом и протянул к жабе руки. – Спасибо, профессор Снейп! Я даже не знаю, как...

Но Снейп уже удалялся, и все остальные слова благодарности Лонгботтому пришлось оставить при себе. Фелице тоже вдруг захотелось уйти и, торопливо бросив через плечо студентам:

– Остальные объявления я сделаю в факультетской гостиной позже, перед отбоем, – она поспешила прочь из Большого зала.

Причиной этого послужило то, что когда Снейп, вернув жабу законному владельцу, прятал платок в карман, манжета его рукава чуть задралась, на миг обнажив полоску кожи запястья. И на нём Фелица отчётливо успела разглядеть серебристые нити волшебной паутинки.

***

В тот вечер Фелице не хватило духу последовать за Снейпом и потребовать у него объяснений. Собственно, что она хотела бы от него услышать, она всё равно не знала. «Вы анимаг? Зачем это скрыли? Что с вами случилось? И почему позволили мне себя лечить?»

Этот последний вопрос и мучил Фелицу больше всего. В конце концов, то, что Снейп умел перекидываться в ворона, само по себе, не было удивительно. И то, что, в отличие от, скажем, МакГонагалл, про способности которой знали все, никто никогда Фелице и словом не обмолвился об этом ещё одном таланте Снейпа, тоже было понятно. Шпиону иметь такой козырь в рукаве никогда не мешало. Пусть сокрытие данного факта и являлось нарушением закона. «Угу, добро пожаловать в клуб незарегистрированных анимагов, месье Снейп!»

Почему, попав к ней в руки, Снейп не выдал себя, Фелица тоже могла догадаться. Видимо, повреждённое крыло не являлось достаточной причиной, чтобы перекинуться в присутствии посторонних. Кстати, он не сделал этого и раньше, во дворике, ещё до того, как она обнаружила его там, наверно, потому, что считал, что сможет выбраться сам. Ведь пути было всего два: либо по воздуху, либо через окно в спальне Фелицы.

Но вот то, что Снейп покорно вынес лечебные процедуры от её рук... Впрочем, «покорство» это было относительным: у волшебницы до сих пор ныла кожа на руках в тех местах, где ворон вонзал свои когти. Но всё же... Вернись Снейп в человеческий облик сразу, стала бы Фелица осматривать его, нежно касаться запястьев, плеч, шеи? Стала бы прислушиваться к биению его сердца, гладить по спине и рассматривать пальцы на ногах? Захотела бы она вообще помогать Пожирателю Смерти?! Фелица повторяла себе, что не знала ответа.

Да и был ли это Снейп? Может, даже несмотря на паутинку и совпадения по времени, у неё просто разыгралось воображение, и ворон был всего лишь вороном?

Но долго оставаться в неведении Фелице не пришлось, ибо на следующий же день ворон вернулся, а затем стал появляться в её квартире регулярно. Увидев его сидящем на письменном столе в гостиной в первый вечер, Фелица впала в состояние близкое к шоку. «Как? Зачем? Что это значит?» Ей захотелось прогнать его, заявить, что она всё знает... Но почему-то не стала. Ворон не делал ничего дурного, он просто сидел сбоку от чернильного прибора и смотрел по сторонам, резко поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, как это делают птицы. Тогда Фелица решила, что какую бы игру Снейп не вёл, в неё могли играть и двое.

Потому притворилась, что ни о чём не догадывалась, и поохав-поахав над «бедным мальчиком», а также пожурив за то, что улетел раньше времени, не дождавшись, когда лечебные чары окажут полный эффект, проверила его крыло и обновила волшебную паутинку.

На этот раз ворон совершенно спокойно дал себя осмотреть и даже не выказал никакого неудовольствия, когда Фелица, желая проверить, как далеко он позволит ей зайти, почесала пальцем ему под горлом. У Снейпа оказалась шикарная анимагическая форма: чёрный как смоль, ворон был гладкий, будто отлитый из металла, лишь на зобе перья его топорщились, образуя жабо. Огромные размеры птицы, впечатлившие Фелицу ещё когда беспомощный ворон лежал на полу её спальни, и теперь не переставали поражать.

С того дня ворон прилетал к Фелице каждый вечер. Теперь для входа он пользовался окнами гостиной, которые были зачарованы на то, чтобы впускать Сельвена и других почтовых сов. Ворон всегда прилетал поздно, когда Фелица уже точно была дома, и никогда не оставался больше чем на полчаса. Всё это время он с интересом следил за любыми её действиями: написанием писем, чтением книг или подготовкой к занятиям с репетицей новых заклинаний. Иногда следовал за Фелицей по пятам, для чего передвигался пешком, вышагивая по ковру с растопыренными крыльями. Он никогда не выходил за пределы гостиной: никогда не пытался попасть в спальню или в коридор.

Фелица привыкла к этим ежедневным посещениям и даже начала разговаривать с вороном-Снейпом. Делилась своими впечатлениями от прожитого дня: что профессор Флитвик съел весь её любимый клубничный джем за завтраком, или как Поттер снова повздорил с Малфоем, и дело чуть не дошло до дуэли. И да, она не могла отказать себе в удовольствии изредка пройтись комментариями по поводу самого Снейпа, чтобы заставить его как-то выдать себя, но всё было напрасно: ворон лишь внимательно слушал.

В такие моменты Фелица спрашивала себя, почему она сразу не распознала в вороне анимага. Его поведение и повадки буквально кричали о человеческом интеллекте. Оправдывалась лишь тем, что сама она собственную звериную форму не любила, а потому об анимагии старалась не вспоминать.

При приёме на работу мадам директриса сказала ей, что её способности анимага могут быть полезны Ордену. Фелица не могла понять, каким именно образом.

В самом деле, почему судьба не дала ей крылья, как Снейпу? Анимаги-птицы были, по мнению Фелицы, счастливейшими из людей. Не говоря уже о полезности подобной формы. Птица могла преодолевать большие расстояния за короткое время, проникать на территорию, где действовали антиаппарационные чары, вести слежку...

Отправить Фелицу следить за кем-либо означало изначально обречь операцию на провал. Даже если забыть на время о птицах, существо, в которое умела превращаться Фелица не было столь мало, как, например, мышь или крыса, чтобы незаметно пробраться в стан врага. С другой стороны, размеры Фелицы после превращения не делали её и мощной боевой единицей, которой являлась, скажем, дядина пантера. В животной драке, без использования магии Фелица не смогла бы одолеть не только оборотня, но даже крупную собаку. И да, от её анимагических способностей было бы куда больше пользы, умей она перекидываться в кошку или собаку. Им было легко затеряться в самых людных местах. Даже магглы не обращали на них внимания. Появление Фелицы на улицах всех бы всполошило.

Но вздыхать о том, чему не суждено было сбыться не имело никакого смысла. Фелица поняла это довольно рано в своей жизни. Потому она просто бросала в сторону ворона-Снейпа случайные реплики, сгоняла с бумаг, когда он мешал ей разбирать письма и даже предлагала печенье, остававшееся после вечернего чая.

На пятый день ворон, как обычно прилетевший к Фелице после отбоя, случайно столкнулся с Сельвеном, который только вернулся из Франции с ответом от подруги на поздравления, отправленные Фелицей ранее. И встреча двух птиц не прошла гладко. Или Сельвен приревновал свою хозяйку к ночному гостю, или ещё по какой причине, но он угрожающе заухал и, поднявшись под потолок гостиной, стал бросаться оттуда на ворона в ложных пике, каждый раз взмывая в воздух, не решаясь напасть сразу и выжидая удобный момент. И то сказать, Снейп, даже в своей анимагической форме оставался грозным противником. Он занял стратегическую позицию на спинке кресла в углу комнаты и, разведя в стороны крылья, чтобы казаться больше, зорко следил за перемещениями Сельвена. Перья на горле ворона-Снейпа встали дыбом, клюв был приоткрыт, а мощные когти сжимали матерчатую обивку с такой силой, что ткань рвалась с жалобным треском.

Фелица, не ожидавшая, что её гостиная превратится в поле боя, наконец, вышла из ступора и с криками стала разгонять птиц, пока она не нанесли друг другу увечий. Проанализировав свои действия позднее, самым странным ей показалось то, что в ночь она тогда выгнала свою сову, а не Снейпа. Конечно, именно Сельвен первый повёл себя агрессивно, но они со Снейпом были почти одного размера, так что делать уверенные ставки на исход поединка было бы затруднительно. И Сельвен являлся её домашним любимцем, а Снейп даже не был другом! Не говоря уже о том, что как человек («Как волшебник!») он мог прекратить этот спектакль просто приняв своё настоящее обличье.

Однако Снейп не стал этого делать. После того как Фелица всё же смогла заставить упирающегося и не верящего в подобное предательство Сельвена покинуть квартиру, и тяжело дыша, без сил опустилась на диван, пряча в карман палочку, ворон насмешливо посмотрел на неё одним глазом и тоже вылетел в окно, не оставшись, как обычно, на некоторое время. Фелица проводила его задумчивым взглядом.

В ту ночь, стоя на коленях среди остро пахнущего птичьего помёта, украшавшего пол хогвартской совятни затейливыми узорами, и выпрашивая у сидящего на нижнем ярусе насестов Сельвена прощение (не без помощи щедрых подношений в виде мясных лакомств), Фелица злилась на себя. И твёрдо решила прекратить непонятную игру Снейпа. Завтра же! Завтра же, не дожидаясь вечера, она загонит Снейпа в угол и, не позволяя ему спрятаться за комком чёрных перьев, выведет на чистую воду!

***

На следующий день была суббота, что выгодно отличало её от предыдущих дней недели. И не только потому, что давал Фелице возможность выспаться, но и тем фактом, что в Хогвартс собиралась прибыть делегация авроров с официальным визитом, дабы проинформировать руководство школы о ходе расследования двух дел, одно из которых касалось предыдущего директора, а второе произошло на землях замка.

Гости должны были появиться в полдень, и Фелица ждала их с нетерпением. Не то чтобы с ней стали бы делиться деталями расследований (она и так знала о них много больше, чем любые представители власти), просто «делегация авроров» означала, что она увидит Каллистуса и Тонкс, а возможно, ещё и Кингсли.

Поэтому сейчас, незадолго до полудня, Фелица и околачивалась в холле у главной лестницы, не зная, куда себя деть. Чтобы не казаться праздной в глазах снующих туда-сюда студентов, она напустила важный вид и бросала многозначительные взгляды на хрустальные часы-счётчики баллов, иногда хмурясь, словно подсчитывая что-то про себя. По правде сказать, Фелица знала текущий рейтинг всех четырёх факультетов наизусть, и как ни прикидывай, с теми потерями очков, которые терпел Гриффиндор из-за непрекращающихся шалостей своих студентов, отставание от Слизерина и Хаффлпаффа становилось всё более безнадёжным. Сомнительным утешением было даже то, что сапфиров в активной нижной половине часов Рэйвенкло было несколько меньше, чем рубинов у её собственного факультета. Второй такой грандиозной выходки, как взрыв котла на уроке Снейпа, от рассудительных рэйвенколовцев ожидать не приходилось.

Потому, вздохнув, Фелица последний раз посмотрела на счётчики, пересекла холл, встала у приоткрытых дверей, и начала наблюдать за тем, как на улице, в лучах холодного солнца на нижних ступеньках крыльца ветер играл с пожухлыми опавшими листьями. Зрелище было не особо захватывающим, поэтому когда краем глаза она уловила движение сбоку от себя, то сначала обрадовалась.

Пока не повернула голову и не поняла, что это был Снейп. Похоже, он только сейчас закончил поздний завтрак, который по выходным подавался здесь почти в обеденное время (во Франции не практиковались бранчи, но, в отличие от многих других британских традиций, Фелица находила эту прекрасной), и направлялся, по-видимому, в подземелья. Двигался Снейп как всегда стремительно, но бесшумно, и лишь развевающиеся полы мантии, напоминающие два чёрных крыла, и заставили Фелицу обратить на него своё внимание.

«Сегодня - выходной», – пронеслось у неё в голове. – «Кроме того, ещё довольно рано, вряд ли кто-то уже успел испортить ему настроение. И он только что поел... На такие шансы можно ловить, vogue la galère!»

– Профессор Снейп, – окликнула его Фелица. – Можно вас на минутку?

Снейп замедлил шаг и приблизился. Он встал у дверей напротив Фелицы так, чтобы на него не падал дневной свет с улицы. И молчал. Никакой causette: никаких вам «Доброе утро!», «Хорошая сегодня погода!» и прочей светской болтовни. Фелица вздохнула про себя: почему беседы со Снейпом всегда были для неё такими трудными?! Ладно, сразу к делу:

– Я хотела бы поговорить об уроке по защитным зельям...

После того как на эту фразу, которая специально была произнесена тоном, в котором должны были слышаться и вопрос, и просьба одновременно, не последовало никакой реакции, если не считать того, что Снейп перевёл взгляд с лица Фелицы куда-то на стену за её плечом, волшебница сдалась:

– И я прошу вас помочь мне в организации этого занятия.

Смотреть на Фелицу Снейпу вдруг снова стало интереснее, чем на каменную кладку:

– Почему вы думаете, что я соглашусь потратить на это своё время? – Кажется, ему действительно хотелось знать ответ.

– Потому что вы хороший человек? – Фелица понимала, что разговор стремительно уходил куда-то в сторону от темы, но... Так и быть.

– Занятное утверждение, – протянул Снейп скучающим тоном. – Вы уже не в первый раз раз его высказываете, мисс Филбрайт, но причины мне всё ещё не ясны.

«Он издевается! Хорошо, посмотрим, кто кого!»

– Если вы так не доверяете умозаключениям, которые делают о вас люди, давайте обратимся к другим свидетелям, – сказала Фелица и выдержала театральную паузу. – Животным!

Не давая Снейпу возможности открыть рот и сбить её с мысли, она торопливо продолжила:

– Вас любят животные! Именно к вам ластился Клык, и жаба Лонгботтома, которую никто не мог поймать, выбрала вашу тарелку. Не говоря уже о том, что вы приручили гиппокампа и...и...

– И я зарезал козу у себя в подзмелье в прошлый вторник, – услужливо подсказал Снейп. – Что такое? – с притворым участием добавил он, – я думал вы перечисляете все случаи моего взаимодействия с животным миром.

– Вам нужен был безоар, – догадалась Фелица, к которой вернулся дар речи.

– А ещё мне регулярно требуется яд акромантула, крысиные селезёнки и тритоньи глаза. И не все из этих ингредиентов проще купить в аптеке. – Снейп повернул голову в сторону приближающейся к ним стайки хаффлпафцев, которые, видимо, хотели выйти подышать свежим воздухом, но взглянув в мрачное лицо профессора Зельеварения, благоразумно ретировались.

Фелица представила, как слизеринский декан, с волшебной палочкой наперевес, гоняется по тёмным коридорам подземелий за крысами, и сменила тему. В конце концов, почему только Снейпу позволено было ставить собеседников в тупик!

– Скажите, профессор, боль в руке уже прошла? – Фелица со значением покосилась на правое запястье Снейпа, которое, как ей было прекрасно известно, полностью восстановилось. Она ведь сама снимала с крыла ворона волшебную паутинку три дня назад.

Снейп, похоже, вопроса не ожидал. Его левая рука слегка дёрнулась к правой, будто хотела поправить узкую манжету рукава, прежде чем он смог её остановить. Фелица уже предвкушала покаянные признания Снейпа в своих анимагических проделках, но тот спросил лишь:

– Как вы догадались, что у меня была повреждена рука?

Фелица подумала, что выдержки ему не занимать и милостиво решила немного подыграть:

– В тот вечер за ужином, когда вы отдали мистеру Лонгботтому жабу, я поняла, что вам трудно двигать правой рукой, а потом заметила серебристую паутинку...

– Несмотря на то, что магическая паутинка считается тривиальным лечебным заклинанием, её эффективность не стоит недооценивать, – произнёс Снейп и посмотрел на Фелицу поверх носа.

«Он что, смущён?! Думает, буду смеяться над ним за то, что он носил детскую волшебную паутинку, которую я же и наложила?!» Нет, Фелице никогда было не понять, что происходило в голове у этого человека.

– Могу я узнать, как вы получили эту травму? – Волшебница была сама невинность.

– А вы как думаете? – Снейп с раздражением махнул рукой в сторону главной лестницы и студентов, которые спускались и поднимались по ней. – Бóльшая часть неприятностей, которые случаются со мной в жизни, присходит в стенах этой школы и из-за моих собственных учеников.

– Ах, вы говорите о месье Лаббере, я поняла, – закивала головой Фелица. Что же, Снейп привёл вполне логичное объяснение того, как он повредил руку, не упоминая при этом своё крылатое alter ego.

– Именно, – Снейп дёрнул щекой. – Когда Лонгботтом навсегда покинул мой класс, я полагал, что худшее позади. И ошибся. Но кто мог подумать, что из такого рутинного в приготовлении зелья, как Глоток Покоя, можно сотворить, то, что магглы называют: «оружием массового поражения?»

– Я думаю, – начала было Фелица, но Снейп её не слушал. Похоже, ему хотелось выговориться:

– Всего два основных ингредиента: толчёный лунный камень и чемерица – что может быть проще? Но Лаббер, основываясь на каких-то своих псевдо-научных расчётах, решил использовать не три меры воды, а пять. Пять! Само по себе, это, конечно, не привело бы к столь серьёзным последствиям, но ведь идиот взял из лаборатороного шкафа не сироп чемерицы, а настойку чернокорня. Мол, часть этикетки была оторвана, и он перепутал склянки. Как будто эти два ингредиента не отличаются по цвету, запаху и вязкости. В довершение всего, Лаббер умудрился оставить открытый пузырёк с настойкой на парте рядом с кипящим зельем. Когда я заметил, что он творит, реакция в котле уже стала неконтролируемой, а из-за того, что воды было больше, чем полагалось по рецепту, жидкость грозила выплеснуться через край. Если бы она провзаимодействовала с основной массой настойки...

– Тогда что? – спросила Фелица, когда Снейп неожиданно прервался.

Тот сложил руки на груди:

– Неважно. – Фелице показалось, он уже пожалел, что вообще начал что-то ей объяснять. – Я успел бросить на содержимое котла «Эванеско!», но заклинание подействовало лишь частично, поскольку именно Лаббер, а не я готовил зелье. Последнее, что я мог сделать, чтобы этот идиот и другие студенты не пострадали, это опрокинуть котёл. Часть жидкости попала мне на руку. – Снейп отвернулся от Фелицы так, что ей стало видно его в профиль. – Защитное заклинание было наложено лишь на мои ладони. К тому моменту, как я провёл эвакуацию класса и смог заняться собой, ядовитая смесь впиталась в ткань рукава мантиии и достигла кожи. Этот состав не жжёт, как таковой, но ведёт к другим неприятным последcтвиям. А передо мной ещё стояла задача полностью очистить помещение...

Фелица уже было прониклась к Снейпу сочувствием, но сообразила, что несмотря на то, что инцидент в классе Зельеварения и вправду имел место быть, эта история не могла быть правдой. Точнее, не могла быть всей правдой. Волшебница уже хотела прямо спросить Снейпа о вороне, и что значили все эти его вечерние визиты к ней, но отвлеклась.

Через приоткрытую дверь на улицу она увидела, как в дальнем конце подъездной аллеи появились два мага в форменных мантиях авроров. Фелица улыбнулась и начала было махать им рукой, но вдруг заметила ещё одно живое существо, и почувствовала, как к горлу подкатил ледяной комок. В двадцати футах от Фелицы, на валун у основания крыльца опустился большой чёрный ворон и стал осматриваться по сторонам.

Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава 12.продолжение

lovey_dovey

Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава 12.продолжение - Текст произведения