Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава 7.продолжение - коротко о главном
Шапка
Бета
не будем об этом, ладно? )
Пейринг
СС/НЖП (в перспективе); НМП/НЖП (не основной), РЛ/НТ (эпизодический); РУ/ГГ (упоминаемый).
Жанр
драма
Рейтинг
R
Саммари
В Хогвартсе появляется новый преподаватель и... Что значит: «читали сто раз?!» Ладно-ладно, дайте мне шанс, вы же ещё ничего не знаете! Взгляд со стороны, какие-никакие приключения, твари, опять же, волшебные. Должно быть СС/нжп, но профессор воротит нос, потому, выступаю под лозунгом: канонным персонажам – канонные пейринги! Много Северуса и Гарри; поменьше Тонкс, Ремуса и Минервы. В эпизодах (но с репликами): Рон, Гермиона, Драко, Фред с Джорджем и Сибилла. Встречаются также Филч, Шеклболт, Флоренц и многие другие. А Мери-Сью – нет, хотя некоторые и не верят почему-то...
Дисклеймер
Мир «Гарри Поттера» принадлежит Дж. К. Роулинг. Данный фик написан не с целью извлечения выгоды, а лишь для удовлетворения графоманских наклонностей автора.
Предупреждение
много букафф, незнание автором канона, ангстовый ангст, смерть персонажей
Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава 7.продолжение - Текст произведения
***
Фелица покинула директорский кабинет с твёрдым намерением добраться до своих покоев и рухнуть в постель, но ноги, которые ещё минуту назад протестовали против всякого движения, сами понесли её в сторону больничного крыла.
Может быть, потому, что ей нужно было хоть как-то попытаться осмыслить то, что она только что узнала.
То, что Мальчик-Который-Выжил как выяснилось, получил на память от Лорда не только шрам, впечатлило Фелицу до крайности. Причём, судя по реакции Снейпа и МакГонагалл, невидимая жуткая связь была двусторонней и существовала давно. Это пугало.
А упомянутые уроки окклюменции, которые, похоже, преподавал Поттеру Снейп? Фелица допускала, что умея «закрывать» разум от ментальной атаки, можно было, чисто теоретически, утаить свои мысли от других волшебников, но…
Но речь шла не просто о волшебнике, речь шла о Тёмном Лорде! Dieu! Как Снейп мог научить Поттера противостоять всей той силе, которая имелась у чудовища?!
Снейп! Ведь если он и впрямь являлся шпионом Ордена, то должен был скрывать от Сами-знаете-кого очень многие свои чувства и поступки. И тот простой факт, что Снейп был до сих пор жив, доказывал, что даже легиллементная магия Лорда имела границы.
Фелице вспомнился безмолвный Люмос Снейпа, и в его мастерство как чародея-окклюмента поверить стало несколько легче. Сама она так никогда и не продвинулась в этом полузапретном искусстве дальше базового уровня, необходимого для получения степени по ЗоТИ. Нельзя сказать, что у неё были плохие учителя, скорее, отсутствовал стимул.
Каждый раз встречаясь взглядом с… с Ним, Снейп рисковал гораздо большим, чем провал экзамена, это уж точно. Страх за собственную жизнь, как ничто, способствует высоким результатам.
На противный внутренний голос, который заметил Фелице, что магия Снейпа просто-напросто была сильнее, чем её собственная, она постаралась не обращать внимания.
Другое дело – Поттер. Даже сейчас при воспоминании о том, как они вместе левитировали Люпина сквозь чащу Запретного леса, у Фелицы приятно закололо в кончиках пальцев рук. Собственно, она лишь задавала направление, всю энергию, необходимую для поддержания заклинания отдавал Поттер. Причём, отдавал без всякого видимого напряжения.
Находиться с ним рядом, чувствовать эту мощь, почти физически ощущать, как переплетаются потоки их магических усилий…
Так прекрасно…
И в этих эмоциях не было ничего плотского. Никаких неподобающих мыслей и желаний студент-подросток у Фелицы по-прежнему не вызывал. Эйфория, пробежавшая в тот момент у Фелицы по жилам, не являлась сексуальной. Ей нечего было стыдиться.
Но оставалось что-то пугающее в том, насколько это оказалось упоительно – колдовать рядом с могущественным волшебником. Что Поттер, в свои семнадцать лет, таковым уже являлся, не вызывало сомнений.
Было ли Пророчество истинным? Фелица мысленно пожала плечами: не было смысла торопить события.
А вот и больничное крыло.
Фелица подошла к дверям лазарета. Сейчас, когда в коридоре стало светлее, она заметила, что деревянные створки оказались покрыты искусной вязью рунических знаков. Фелица не понимала смысла надписей, но один из часто повторяющихся символов был ей знаком: надежда.
Фелица толкнула дверь. Внутри было тихо, сумрачно, и стоял приторный запах лекарств.
Уизли и Грейнджер лежали на соседних койках у стены. Фелица на цыпочках подошла ближе и вгляделась в спящие лица своих студентов. С ними всё было в порядке, просто устали.
У окна, в другом конце палаты, освещённая парящей под потолком магической сферой, находилась койка Люпина. Оборотень казался совсем маленьким и хрупким, утопая среди подушек и одеял. Прикроватный столик был заставлен полупустыми пузырьками и скляночками. На стуле, придвинутом вплотную к изголовью, уронив голову на грудь, сидела Дора. Она выглядела ничуть не лучше, чем ранее в тот день. Точнее, уже вчера.
Дора никак не отреагировала на присутствие Фелицы, и та подумала, что подруга задремала. Фелица приблизилась, и тут вдруг Тонкс заговорила:
– Мадам Помфри сказала, что Ремусу повезло: четыре сломанных ребра, но ни одно не повредило лёгкие. И температура тела не упала ниже критической отметки, и кроветворного зелья хватит на пару дней…
– Ох, Дора, – Фелица подошла вплотную к подруге и положила руку ей на плечо.
Та подняла на неё глаза, большие, наполненные отчаянием.
– Мы же – счастливчики, Фелица! – Дора накрыла её ладонь своей и сжала запястье до боли. – Раны не подхватили инфекцию, а реакция зрачков на свет позволяет надеяться на то, что его рассудок не помутился! – Злые слёзы катились у Доры по щекам, голос срывался. – Нам же так подфартило, просто волшебство какое-то!
– Тише, тише, – Фелица привлекла сидящую подругу к себе и неловко обняла её за плечи.
Дора продолжала что-то говорить сквозь рыдания, а Фелица гладила её по жёстким как шерсть хорклампа волосам и пыталась не расплакаться сама.
Сколько это длилось, Фелица не знала. Время словно остановилось, а контуры окружающих предметов потеряли резкость.
Потом ощущения вернулись.
Сохранять равновесие было трудно: Дора опиралась на Фелицу слишком сильно, а одежда в том месте, где подруга, уткнувшись мокрым лицом в ей в живот, обдавала жарким дыханием, стала влажной и неприятно липла к коже.
– Всё будет хорошо, m’amie, – сказала Фелица, а в груди её снова комом вставало чувство бессилия, которое она уже испытала недавно в логове оборотней.
Люпин не умирал, не так ли? Почему же ей казалось, она потерпела поражение?
Причина открыла Фелице своё уродливое лицо, когда волшебница поняла, что сквозь всхлипы Дора уже некоторое время бормочет, не переставая одно и то же слово: «спасибо».
Спасибо?! За что её благодарить?! За то, что она готова была бросить Люпина на верную смерть? Да что там! Она почти сделала это, и не вмешайся в тот момент кентавр, приказала бы своим студентам уходить.
«И ушла бы сама?» – издевательски спросил внутренний голос. У него были интонации Снейпа.
«Да! Нет! Не знаю!» Ведь Уизли и Грейнджер могли и не добраться до Хогвартса одни, а Поттер…
Поттер счёл бы побег трусостью. Он не подчинился бы её приказу, не сдался бы без боя.
К чему это могло бы привести Фелице не хотелось сейчас думать. Никогда. Никогда не хотелось думать.
Поэтому она высвободилась из объятий Доры, опустилась на колени, и, схватив дрожащие ладони, стала целовать солёные пальцы, стремясь без слов показать, что недостойна благодарности.
Дора не пыталась вырваться, не пыталась снова её обнять, а самое главное – больше не пыталась говорить.
Фелице хотелось улыбнуться сквозь слёзы: её поняли.
Вместо этого она сказала:
– Твоя кожа пахнет бадьяном.
Дора посмотрела на свои руки так, будто только сейчас осознала, что они принадлежат ей.
– Разве?
Фелица кивнула.
– Может быть. – Дора равнодушно пожала плечами. – Бадьян помогает ранам затянуться без шрамов, но если они нанесены клыками или когтями оборотня, даже это не спасёт полностью. Следы всё равно останутся.
Фелица прикрыла на миг глаза, и постаралась скрыть гримасу боли. Merde! «Кто тебя тянул за язык, fou?!»
Чьи-то шаги за спиной раздались очень кстати.
– Что тут происходит? – мадам Помфри возвышалась над ними, уперев руки в бока. Говорила она сердитым шёпотом. – Кто вам разрешил тревожить покой моих пациентов?!
– Простите, мадам. – Фелица поспешно поднялась с колен и оглянулась вокруг. Люпина, Уизли и Грейнджер они с Дорой всё же не разбудили, а больше в лазарете больных не было. – Я уже ухожу.
– И мисс Тонкс с собой заберите.
– Конечно, – начала было Фелица, но Дора её перебила.
– Мадам Помфри! Можно я останусь? Пожалуйста! Вдруг Ремус проснётся и ему что-нибудь будет нужно!
– Я вам уже говорила: я дала мистеру Люпину Сонного зелья, – терпеливо произнесла медсестра, – он не проснётся раньше полудня и…
– Пожалуйста, мадам! – Дора бросила быстрый взгляд на Фелицу, словно ища поддержки. – Я всё равно не смогу уснуть!
Мадам Помфри недовольно поджала губы, но поколебавшись, просто сделала Фелице знак следовать за ней и, развернувшись, направилась прочь. Фелица ещё раз прикоснулась к плечу Доры в знак прощания и поспешила за медсестрой.
Догнала она её у самого выхода из палаты, где только сейчас обнаружила в стене ещё одну полуоткрытую дверь. За ней, должно быть, располагался кабинет мадам Помфри, в котором та несла ночное дежурство.
Фелице стало неловко: мадам Помфри, наверняка, знала о её присутствии в лазарете, едва она переступила порог. И всё же, дала им с Дорой время выплакаться, прежде чем напомнить о больничных правилах.
Фелица шмыгнула носом и попыталась улыбнуться медиведьме.
Наверно, получилось у неё неважно, потому что строгое лицо мадам Помфри нисколько не дрогнуло.
– Идете спать, дорогуша. – Голос её, впрочем, звучал гораздо мягче. – Вы еле на ногах стоите.
***
Добраться до кровати Фелице всё равно не удалось. В коридоре у главной лестницы её ждали.
Когда мужская фигура в мантии с капюшоном шагнула из тёмного алькова и преградила Фелице путь, та от испуга отшатнулась к стене и едва не упала. Точнее, она бы упала, но незнакомец успел одной рукой схватить её за локоть. Другой рукой он стянул с головы капюшон.
Фелица, которая сообразила, наконец, что кем бы ни был этот человек, Пожирателем Смерти он не являлся, сказала первую пришедшую на ум фразу:
– Что вы здесь делаете?
Давешний зеленоглазый аврор, а это был именно он, посмотрел на Фелицу, как ей показалось, с весёлым удивлением и ответил:
– Нас подняли по тревоге. Кто-то из соседей Гарри Поттера по спальне ночью обнаружил отсутствие его и Рональда Уизли. Затем выяснилось, что пропали также староста школы и гриффиндорский декан. – Мужчина, как бы невзначай, на миг сжал Фелице руку. – Начались поиски, был оповещён остальной преподавательский состав. Профессор Флитвик, как заместитель директора, через каминную сеть вышел на моего начальника. Кингсли вызвал оперативную группу. И вот, я здесь, – закончил ирландец с широкой улыбкой.
Голос у него был приятный, с едва различимой хрипотцой. Тут Фелица обнаружила, что малознакомый мужчина всё ещё держит её под руку, и отступила так, чтобы между ними появилось расстояние, более приличествовавшее моменту.
Аврор снова бросил на Фелицу насмешливо-игривый взгляд, и она решила, что лучшим оружием против этого нахала может стать нападение.
– Вы меня напугали! – она постаралась, чтобы её голос прозвучал как можно строже.
– О, испуг, ни в коем случае, не входит в перечень тех чувств, которые я хотел бы у вас вызвать, – рассмеялся он. – Кстати, нас не представили. Меня зовут Каллистус О’Рейли, старший полевой сотрудник Аврората при Министерстве Магии. Всегда к вашим услугам.
Он чуть подался вперёд, намереваясь, очевидно, поцеловать Фелице руку, но она в последний момент убрала их за спину.
Она никогда не была против le baisemain при знакомстве. И светловолосый аврор был достаточно привлекателен для того, чтобы возможность ощутить прикосновение его губ к своей коже вызвала у Фелицы только приятные эмоции, но вот сами руки… Ночные приключения в Запретном лесу никак не способствовали поддержанию личной гигиены.
О’Рейли нисколько не смутился, когда оказался не допущенным к руке. В последний момент он сделал лёгкий полупоклон с таким видом, будто именно это и хотел сделать с самого начала.
– Очень приятно, месье О’Рейли, О’Рейли Фелица попыталась загладить свой faux pas улыбкой. – Фелица Филбрайт – профессор по Защите от Тёмных Искусств и декан Гриффиндора.
– Теперь я уверен, что не зря решил задержаться в замке вместе с Тонкс. По крайней мере, пока она возится в лазарете с этим существом, – О’Рейли хмыкнул, – я познакомился с очаровательной женщиной.
Он говорил Фелице ещё какие-то комплименты, но она уже не слушала. Усталость, наконец, поймала её в свой ватный кокон и отпускать была не намерена. Тембр голоса О’Рейли убаюкивал Фелицу, а значение слов ускользало всё дальше и дальше…
***
Фелица мельком увидала своё отражение в зеркале ванной комнаты и покачала головой: почему мужчины всегда выбирали для знакомства с ней моменты, когда она выглядела явно не лучшим образом, оставалось загадкой.
Впрочем, в этот раз дело было даже не в царапинах от веток на лице или несвежей одежде. Никогда раньше Фелица не умудрялась практически заснуть при разговоре. Вряд ли лучший способ произвести выгодное впечатление.
Хорошо, что его только развеселил тот факт, что его голос оказался способен усыпить Фелицу. При всём своём мужском нахальстве О’Рейли казался интересным человеком, и волшебнице не хотелось бы, чтобы он подумал о ней плохо. В конце концов, толпы красивых авроров не имели обыкновения оббивать её порог.
Фелица ещё раз посмотрелась в зеркало и решила, что царапины лучше залечить сейчас. Опустив руку в карман мантии за палочкой, волшебница даже не удивилась, обнаружив там амулет Ордена. Она сжала артефакт пальцами и почувствовала, как вверх по руке потёк бодрящий холодок.
Это снова заставило Фелицу вспомнить о том, с каким энтузиазмом отреагировало её тело на магию Поттера. Время и опыт могли сделать из мальчика великого чародея, одного из тех, чья сила так притягательна для обычных волшебников. Последователей у Поттера было бы в достатке, стоило ему только пожелать.
«Как и у Тёмного Лорда!»
Исцеляющее заклинание замерло у Фелицы на губах.
Нет! Нет! Такого никогда не случится! Поттер - совсем не такой!
В мальчишке было слишком много света. Фелица перебрала в уме собственные впечатления о Поттере. Он никогда бы не стал использовать свои способности для достижения господства над другими. Да Поттер, похоже, не осознавал даже, какой внутренней силой обладал!
«Только он не останется в таком невинном неведении навечно».
Лишь пару часов назад Фелице казалось, что она много узнала о Мальчике-который-выжил, начала лучше понимать его мотивы и поступки… Но, как в безумном калейдоскопе, цветные стёклышки сдвинулись, и рисунок вновь изменился. Гарри Поттер остался «вещью в себе»: неясная судьба, пугающее разнообразие выбора.
Фелице хотелось верить, что Поттер способен был не поддаться той тёмной алчной стороне натуры каждого волшебника, которая упивалась самой возможностью колдовать и искала любые пути сделаться сильнее.
С того момента, как в ребёнке, не важно, будь он магглорождённым или волшебником по крови, просыпались способности к магии, появлялась и зависимость от неё. Однажды окунувшись в мир волшебства, его уже невозможно было покинуть. Мало магов и ведьм добровольно отказывались от колдовства или от перспективы стать искуснее. На протяжении всей жизни эта потребность заполучить больше силы контролировалась обществом и морально-этическими нормами, но Фелице было очень хорошо известно, как часто в прошлом и настоящем преступалась грань между самосовершенствованием и жаждой повелевать.
К счастью для всего Магического мира, на свет редко рождались волшебники, для которых поддаться искушению означало необратимо изменить судьбу целых эпох. На век Фелицы приходилось целых трое. Один из них был мёртв, другой превратился в чудовище, а жизнь последнего определялась туманным по смыслу пророчеством.
– Душечка, ты стоишь неподвижно так долго, что мне становится не по себе, – сказало вдруг зеркало капризным голосом. – И вообще, не надо так хмуриться – будут морщины!
– Да, да, – рассеянно откликнулась Фелица, – очень может быть.
Она вздохнула, провела ладонью по скуле, чтобы убедиться, что царапины исчезли, и вышла из ванной.
Однако направилась Фелица не в спальню, а в гостиную. Подойдя к письменному столу и взяв любимое перо, открыла верхний ящик.
«Где же они? Должны были лежать где-то здесь… Ага, вот!»
Фелица достала пачку бланков-уведомлений о взысканиях и, отделив один лист, начала заполнять пустые графы. Стоя писать было неудобно, но она боялась, что если она сядет в кресло, то сон сморит её прямо там.
Наконец, выведя твёрдой рукой вверху пергамента: «Гарри Поттер», Фелица поставила на нём свою подпись и дотронулась до ещё невысохших чернил волшебной палочкой. Дальше всё сделала магия замка.
За Фелицей ещё не закрылась дверь в спальню, как пергамент свернулся в трубочку, медленно поднялся в воздух и, описав по комнате полный круг, бесшумно исчез.
